1909 [1908]. Общие положения об истерическом припадке. Allgemeines über den hysterischen Anfall.

Фрейд Зигмунд

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

ИЗДАТЕЛЕЙ

Издания на немецком языке:

(1908 Предположительный год написания работы.)

1909 Z Psychother. med. Psychol, т. 1 (1) [январь]   10-14

1909 5. К. S. N., т. 2, 146-150. (1912, 2-е изд.; 1921   3-е изд )

1924 С. S., т. 5, 255-260.

1942 G. W., т. 7, 235-240.

До появления настоящей работы в последний раз Фрейд опубликовал свои рассуждения на эту тему в части IV «Предварительного сообщения» (1893а), написанного вместе с Брейером к «Этюдам об истерии». Этот феномен он также упомянул в «Докладе» (1893А, см. с. 14 выше). Данная статья относится к числу тех очень сжатых, почти схематических работ, в которых мы можем обнаружить зачатки идей которые он развивал позднее. (См., в частности, раздел Б.) Тем не менее к самой теме истерических припадков Фрейд вернулся только через двадцать лет в статье об «эпилептических» припадках Достоевского (19286).

Фрейд З.

1909 [1908]. Общие положения об истерическом припадке.

Allgemeines über den hysterischen Anfall.

Если истерическую больную, болезнь которой выражается в припадках, подвергнуть психоанализу, то можно легко убедиться, что эти припадки являются не чем иным, как переведенными в двигательную сферу, спроецированными на подвижность, пантомимически представленными фантазиями. Правда, бессознательными фантазиями, но в остальном точно такими же, какими их можно непосредственно обнаружить в дневных грезах, а из ночных снов — выделить с помощью толкования. Зачастую сновидение заменяет припадок, еще чаще оно его разъясняет, когда та же самая фантазия находит разнообразное выражение в сновидении, как в^припадке. Тогда следовало бы ожидать, что рассмотрение припадка приведет к знанию о представленной в нем фантазии; но это удается лишь в редких случаях. Как правило, под влиянием цензуры пантомимическое изображение фантазии подвергается совершенно аналогичным искажениям, как и галлюцинаторное изображение в сновидении, из-за чего и то, и другое становятся непонятными как для собственного сознания, так и для понимания зрителя. Стало быть, истерический припадок нуждается в такой же переработке посредством истолкования, какой мы подвергаем ночные сны. Но не только силы, от которых исходит искажение, и цель этого искажения одинаковы, но и его техника, которая нам стала известна благодаря толкованию сновидений, является точно такой же.

1) Припадок становится непонятным из-за того, что с помощью одного и того же материала он одновременно изображает несколько фантазий, то есть из-за сгущения. То общее, что имеется у двух (или нескольких) фантазий образует, как в сновидении, ядро изображения. Фантазии, привнесенные для прикрытия, зачастую бывают совершенно разного вида; например, это могут быть недавнее желание и оживление инфантильного впечатления; в таком случае одни и те же иннервации служат обоим намерениям, нередко самым искусным образом. Одни истерики, которые в большом объеме пользуются сгущением, обходятся, в частности, одной-единственной формой припадка; другие выражают множество патогенных фантазий также через приумножение форм припадка.

2) Припадок становится непонятным из-за того, что больная производит действия обоих появляющихся в фантазии лиц, то есть из-за множественной идентификации. Ср., в частности, пример, упомянутый мною в статье «Истерические фантазии и их отношение к бисексуальности» [1908я] в «Журнале по сексологии», издаваемом Хиршфельдом, т. I, № 1, когда больная одной рукой (как мужчина) срывает платье, а другой (как женщина) прижимает одежду к телу¹.

3. Совершенно искажающим образом действует антагонистическое превращение иннервации, которое в работе сновидения аналогично обычному превращению элемента в его противоположность², например, когда в припадке объятие изображается тем, что руки судорожно оттягиваются назад, пока они не сходятся на позвоночнике. Вполне возможно, что известная arcdecercle* при большом истерическом припадке представляет собой не что иное, как такое энергичное отрицание посредством антагонистической иннервации положения тела, подходящего для полового сношения.

4.  Едва ли меньше запутывает и сбивает с толку в представленной фантазии инверсия временной последовательности, что опять-таки находит полный эквивалент в иных сновидениях, которые начинаются с конца действия, чтобы затем закончить его началом. Так, например, содержанием фантазии о соблазнении истерической больной может быть следующее: она сидит в парке и читает книгу, платье немного приподнято, так что видна нога, к ней подходит некий господин, с ней заговаривает, затем она идете ним в другое место и там с ним нежно общается; в припадке же она проиграет эту фантазию таким образом, что начинает со стадии судорог, которая соответствует коитусу, затем встает, идет в другую комнату, там садится, собираясь читать, а затем отвечает на воображаемое обращение⁴.

Два последних искажения заставляют нас заподозрить интенсивное сопротивление, с которым по-прежнему приходится считаться вытесненному, когда оно прорывается в истерическом припадке.

¹  [С. 195 в этом томе.]

² [Ср. пассаж, добавленный в 1909 году к «Толкованию сновидений» (1900а), глава VI, раздел В; Studienausgabe, т. 2, с. 324—325.)

³  |Истерическая дуга (фр.). — Примечание переводчика.]

⁴  [Более подробное, но несколько иное изложение этого примера в 1909 году в виде примечания было добавлено к «Толкованию сновидений» (там же).|

Возникновение истерических припадков подчиняется простым и понятным законам. Поскольку вытесненный комплекс состоит из либидинозного катексиса и содержания представления (фантазии)¹, припадок может вызываться: 1) ассоциативно, когда имеется намек на (достаточно катектированное) содержание комплекса благодаря связи с сознательной жизнью; 2) органически, когда по внутренним соматическим причинам и благодаря психическому влиянию извне либидинозный катексис превышает известную меру; 3) на службе первичной тенденции как выражение «бегства в болезнь»², когда действительность становится неприятной или мучительной, уо &стъ пля утешения; 4) на службе вторичных тенденций, с которыми болезненное состояние вступает в союз, как только благодаря производству припадка может быть достигнута полезная для больного цель. В последнем случае припадок рассчитан на определенных людей, может быть для них на какое-то время отсрочен и создает впечатление сознательной симуляции.

¹  [Указанное здесь различие между содержанием представления и аффективной энергией играло важную роль в метапсихологических описаниях Фрейдом вытеснения (19l5rf и раздел IV в 1915е); см. Studienausgabe, т. 3, с. 113—118 и с 139-144.)

²  [По-видимому, это первое упоминание в печати термина «бегство в болезнь», хотя сама мысль об этом появилась раньше. Идея о «выгоде от болезни» как этиологическом факторе также возникла раньше. И наоборот, различие между первичной и вторичной выгодой от болезни впервые затрагивается в настоящей работе. Весь комплекс вопросов подробно обсуждается в примечании, добавленном в 1923 году к истории болезни «Доры» (1905<?) (с. 118—119 выше), в котором Фрейд уточняет и проясняет свои прежние взгляды. (См. также редакторское дополнение к указанному примечанию.)]

В

Исследование истории детства истерических больных показывает, что истерический припадок предназначен для замены когда-то испробованного и с тех пор оставленного аутоэротического удовлетворения. В большом числе случаев это удовлетворение (мастурбация посредством прикосновения или сжимания бедер, движение языка и т. п.) повторяется также во время припадка при отстраненном сознании. Появление припадка вследствие усиления либидо и на службе первичной тенденции в качестве утешения в точности повторяет также условия, при которых в свое время больной намеренно искал этоаутоэротическое удовлетворение¹. Анамнез больного выявляет следующие стадии: а) аутоэротическое удовлетворение без содержания представления, б) то же самое в соединении с фантазией, которая выливается в действие, приносящее удовлетворение, в) отказ от действия при сохранении фантазии, г) вытеснение этой фантазии, которая затем либо в неизменном виде, либо в модифицированном и приноровленном к новым жизненным впечатлениям осуществляется в истерическом припадке, и д) при случае сам относящийся к ней акт удовлетворения, от которого якобы произошло отвыкание, возвращается. Типичный цикл инфантильного проявления сексуальности — вытеснения — неудачи вытеснения и возвращения вытесненного.

Непроизвольное мочеиспускание, разумеется, нельзя считать несовместимым с диагнозом истерического припадка; оно просто повторяет инфантильную форму бурной поллюции. Впрочем, при несомненной истерии может также встречаться прикусывание языка; оно столь же мало противоречит истерии, как и любовной игре; при припадке его появление облегчается, когда при расспросах врача внимание больной было обращено на трудности, связанные с постановкой дифференциального диагноза. Самоповреждение при истерическом припадке случается (чаще у мужчин), если оно повторяет происшествие из детской жизни (к примеру, победу в драке).

Потеря сознания, абсанс при истерическом припадке происходит от той мимолетной, но несомненной потери сознания, которую можно ощутить на вершине любого интенсивного сексуального удовлетворения (в том числе и аутоэротического). При возникновении истерических абсансов из переживаний при оргазме это развитие наиболее достоверно можно проследить у юных лиц женского пола. Так называемые гипноидные состояния², абсансы во время мечтаний, которые так часто встречаются у истерических больных, позволяют выявить такое же происхождение. Механизм этих абсансов сравнительно прост. Сначала все внимание направляется на течение процесса удовлетворения, и с наступлением удовлетворения весь этот катексис внимания внезапно прекращается, из-за чего на какое-то мгновение возникает опустошенность сознания. Затем на службе у вытеснения эта, так сказать, физиологическая брешь в сознании расширяется и начинает вмещать в себя все, на что указывает вытесняющая инстанция.

¹  |См. в этой связи «Предварительные замечания издателей» к работе «Торможение, симптом и тревога», с. 232 ниже, в которых дается расширенный комментарий.]

²  [См. выше с. 23—24 и прим. на с. 23.|

Устройством, указывающим вытесненному либидо путь к моторному отводу в припадке, является имеющийся наготове у каждого человека, в том числе и у женщины, рефлекторный механизм коитального действия, который мы обнаруживаем при безграничной самоотдаче сексуальной деятельности. Еще древние говорили, что коитус — это «малая эпилепсия». Мы вправе перефразировать! Истерический судорожный припадок — это эквивалент коитуса. Аналогия с эпилептическим припадком нам мало чем помогает, потому что его происхождение еще более непонятно, чем истерического¹.

В целом истерический припадок, как и вообще истерия, вновь вводит в действие у женщины часть сексуальной активности, которая существовала в детские годы и тогда позволяла признать исключительно мужские черты. Часто можно наблюдать, что именно девочки, которые вплоть до наступления пубертата демонстрировали мальчишеское поведение и наклонности, с пубертатного возраста становятся истерическими. В целом ряде случаев истерический невроз лишь соответствует чрезмерной выраженности того типичного всплеска вытеснения, который благодаря устранению мужской сексуальности открывает путь к формированию женщины. (Ср.: «Три очерка по теории сексуальности», 1905d.²)

¹ [Ср. более подробное обсуждение Фрейдом «эпилептической реакции» и отношения между эпилепсией и истерическими припадками в его работе о Достоевском (19286)].

- [Очерк III [4j: Studienausgabe, т. 5, с. 123 и далее].