Новости

https://www.youtube.com/watch?v=t1aVtUFNfOk&feature=youtu.be

                                     О суицидальных представлениях подростков

Беседа с психоаналитиком Каравановой И. П.

Любовь Носова: Мы продолжаем говорить о важном, и сегодня у меня в гостях Караванова Инна Петровна. Инна, в связи с тем, что выбрали очень важную тему. Мы будем говорить о суицидах среди подростков. И первый вопрос, который бы хотелось задать: Почему подросток теряет смысл жизни фактически еще не начав жить?

Инна Караванова: Да, это действительно очень важный вопрос, потому, что он нас сразу отсылает к тем состояниям, к тем переживаниям, которые подросток испытывает на самом деле в этот свой период. И здесь очень важно (мне кажется) разобраться в принципе, что происходит. Для того, что бы мы потом уже мы могли подумать почему он решается на такой шаг. Почему принимается такое решение лишить себя жизни (как бы). Важно, что бы мы разобрались, какие процессы с ним происходят (что с ним происходит в этот период в принципе). В подростковый период происходит очень очень много важного, потому, что ребенок переходит и становиться взрослым. Все изменения которые с ним происходят – это изменения на уровне тела, потому что тело уже готовиться к взрослой сексуальности, к зрелой генитальности и соответственно все эти процессы необходимо переработать на уровне психики. И подросток в этот период берет ответственность за собственные желания, за собственное тело, за собственный выбор. А это значит за собственную жизнь. Но поскольку он становиться взрослым, то перестают срабатывать те защитные механизмы, которые были характерны для детства. И в этот период молодые люди, они чувствуют себя очень и очень хрупкими. Они испытываю много разных переживаний, и это касается как внутреннего мира, так и внешнего мира. Потому, что если как раз говорить о внутреннем, то именно из-за того, что им приходится справляться с множеством психических задач, иногда может возникать внутренняя некая тревога, иногда разочарования. Поскольку есть желания, которые хочется реализовать и вдруг возникают невозможности связанные с этими желаниями. Подростку очень сложно переживать именно этот момент. И соответственно, когда речь идет о внешних факторах, то здесь понятно, что все мы люди и мы так же сталкиваемся с обычными проблемами, а для подростков это могут быть школьные неудачи и невозможности каких-то видов деятельности; сложности в отношениях со сверстниками; сложности в отношениях с родителями (потому, что это период, когда родители перестают быть авторитетами, самыми главными); сложности в любовных отношениях. Получается так, что подростку необходимо справиться с тем, что происходит у него внутри и справиться с тем, что происходит вовне. И если к этому времени у него не сформировалось устойчивое восприятие самого себя, если не сформировалась вера в себя и вера в то, что он сможет это преодолеть (потому, что он сталкивается с колоссальным страданием). И если этой веры в себя нет, тогда возникают риски, когда молодые люди уходят в себя, замыкаются и в какой то момент могут появиться мысли о самоубийстве, но! Я бы так сказала. В этот момент подросток помещает себя в размышления о смерти. Самоубийство – это некое действие, а размышления о смерти, это то, что нормально для подростка.

Любовь Носова: Подросток переживает вопрос смерти, он сталкивается со смертью возможно в каких-то других ракурсах, он думает об этом? Но это не говорит о том, что он склонен к суициду?

Инна Караванова: Да, совершенно верно. Вопрос смерти – это фундаментальный вопрос и когда подросток возрождается (период подросткового возраста, это период некоего возрождения) соответственно от вопроса смерти не уйти никуда. Но! Что здесь важно. Важно то, что здесь эта смерть , она становиться неким магическим решением для подростка. Почему? Да потому, что это страдание о котором я сказала, оно очень сильное и его невозможно преодолеть. И ему кажется, что есть что-то, что-то такое запредельное, которое поможет ему избавиться (избавиться от этих страданий). И на самом деле (в большинстве случаев для подростка не стоит вопрос: быть? Или не быть? Жить? Или умереть? Даже если он прибегает к самоубийству. Это другой вопрос. Надо ли мне с этим жить? С этим страданием? Могу ли я как-то прожить это страдание по другому. И в связи с этим речь идет о том, что бы убить себя (если уже переходит к действию) без того, что бы умереть. В качестве примера могу привести, как говорят молодые люди (которые уже имели печальный опыт, но он не привел к фатальному исходу), человек говорит следующим образом: «Я так хотел это прекратить». Очень важно понимать, что в подростковых самоубийствах целью не является лишить себя жизни. Целью является найти некую границу, некий предел (могу ли я с этим справиться или нет). Почему я еще сказала, что это представление о смерти, оно магическое. Потому, что это как обращение к сновидению, как желание исчезнуть. Не умереть (в смысле исчезновения полного), а как бы на время исчезнуть. Избежать чего-то. Уснуть и проснуться когда уже все хорошо. Маленькие дети, когда они думают о смерти, они очень часто связывают смерть со сном. Они не понимают смерть в том контексте, в котором понимаем мы – взрослые. Получается, что подросток, он обращается к этому вопросу смерти, как к чему-то что поможет ему как-то по другому прожить этот сложный этап. Но здесь нужно проводить разницу между тем, как смерть представлена в его размышлениях (это нормально, что он будет думать о смерти). Либо смерть может быть представлена в сублимированном виде: допустим подростки могут слушать определенного рода музыку (похоронную, или которая вызывает определенные эмоции); или же они могут ходить на кладбище.

Любовь Носова: Как процесс от реагирования? Отыгрывания?

Инна Караванова: Как процесс некоего размышления. Вокруг возможности решить свой вопрос подобным путем.

Любовь Носова: Н и как процесс катарсиса?

Инна Караванова: Да. И как процесс катарсиса. Я с вами совершенно согласна. Например одна девушка мне рассказывала, как они ходили на кладбище по ночам.(Это то же нормально). Или можно заметить какую то склонность к символике смерти (может быть в одежде, может быть в каких-то вещах и т.д.)7 Это абсолютно нормально в этот период подросток думает, размышляет и каким-то образом это вписывает. А вот если речь идет уже непосредственно о самоубийстве, то здесь у нас действие. А когда есть действие, нет мысли.

Любовь Носова: То есть действительно существует такое мнение среди психоаналитиков, Меннингер например пишет о том, что должно совпасть три события: должно быть желание убить другого; желание убить себя; и желание умереть. Эти три составляющие, они каким-то образом должны связаться, что бы перейти к действию?

Инна Караванова: Возможно. Возможно да. Речь может идти о деструктивной тенденции. О той же агрессивности, которая есть у подростков. В результате разрядки эта агрессивность может проявляться какими-то способами. Когда этих способов нет агрессивность будет обращаться на себя. Желание умереть (я бы добавила, без того, чтобы себя убить), и желание себя убить.

Любовь Носова: Мы говорим о бессознательном желании убить другого (через «убить себя»). Но желание умереть, оно дополняет эти составляющие бессознательного желания?

Инна Караванова: Это все равно такая экзистенциальная смерть, после которой (есть иллюзия у подростка), что можно родиться уже другим. Я хотела бы сказать, что есть и другие проявления подобных тенденций, которые не выражаются в суициде, но имеют патологичность. Например склонность заниматься очень рискованными видами спорта. Экстремальные действия. Когда подросток входит в группировки и совершает что-то подобное, граничащее с жизнью и смертью. Например наркотики. Это тот-же способ найти границы: «могу ли я что-то преодолеть, или нет»?

Любовь Носова: Как могут родители помочь в этой ситуации? Ведь на самом деле подросток живет в семье, в социуме. Как родители могут увидеть этот конфликт внутренний? Внутри психический. До того, как событие может произойти?

Инна Караванова: Здесь важно разделить о чем будет идти речь. Если речь будет идти о индивидуальном каком-то случае, то всегда есть некие признаки. Это не те, признаки, что может быть совершено самоубийство, это признаки, свидетельствующие о том, что подростку трудно. Это может быть некая изоляция, уход в себя. Это, когда вы видите, что ваш ребенок менее эмоционален. Речь идет о том, что холодность абсолютно со всеми. Потерян интерес к контактам. И если это продолжается достаточно долго, когда перестает контактировать с окружающим миром, с родителями. Это может быть показателем депрессивности. Или во всяком случае показателем того, что молодой человек или девушка что-то переживают. Внутри них что-то происходит. В индивидуальном случае, когда подросток изолирован от группы (я имею ввиду не те «сетевые» самоубийства, которые у нас сейчас стали распространяться). Конечно же это не происходит в один момент. Как правило такое состояние, оно может длиться порой и несколько месяцев. Заметить это возможно.

Любовь Носова:Инна, скажите пожалуйста? Если ребенок замыкается? Куда же он либидо свое направляет?

Инна Караванова: Конечно же он направляет либидо на самого себя. Если он не контактирует, если утрачивается контакт с родителями, если не восстанавливаются эмоциональные связи, они обращаются на самого себя и ему приходиться находиться в эмоциональных переживаниях.

Любовь Носова: Мы можем предположить, что единственный способ, чтобы его либидо направилось на другой объект? Не обязательно это отношения, но это может быть все, что угодно? Что можно порекомендовать в таком случае?

Инна Караванова: Я бы не сказала, что единственный способ, однако важность того как будут себя родители вести с подростком. Ему нужно помочь сформировать некие другие инструменты. Предложить сформировать некое другое поле, что бы он мог перенаправлять эту свою энергию. Здесь хотелось бы сказать родителям, что жить в тревоге, что ваш ребенок совершит самоубийство, ничего хорошего не дает. Поскольку иногда может так быть, что если родители очень сильно озабочены этим вопросом (им страшно). Это может быть так, что эта идея становиться сверх ценной.

Любовь Носова: Но именно эта идея, которая объединяет родителя и подростка?

Инна Корованова: Нет. Я сейчас говорю о том, что если родители очень сильно тревожатся, (я наблюдаю это в своей практике), что нужно следить за своим ребенком и т.д. Когда родитель очень сильно этим охвачен, то происходит некое такое, что подросток думает, а может быть и правда это то, что поможет мне разрешить все эти идеи. И тогда суицид становить сверхценным. Как буд-то бы единственным выходом, который может для него быть. Хотелось бы порекомендовать, что бы не был утрачен контакт между родителем и ребенком. Что бы в самые трудные минуты можно было с ним говорить. Поскольку если он остается один и у него внутренних ресурсов психических не хватает, каким-то образом свое либидо перенаправлять на что-то еще, то выходом может быть то поле, которое будет возникать между родителем и ребенком. И конечно же мы должны своему ребенку доверять. Не контролировать, а доверять. Поскольку родители встревожены (я не говорю сейчас что они встревожены самоубийством), но они переживают, что с ним происходит. Куда он уходит? С кем он дружит? Что происходит – контроль; преследование; не выпускание; закрывание дома; лишения (заберем все айфоны, айпады); не пустим к этой подружке тебя и т.д. Утрачивается доверие и возникает вопрос? Почему не действует слово? Почему нужно прибегать к таким кардинальным действиям (к действиям так же родители прибегают вместо того, что бы пытаться искать эту связь. Пытаться найти точки соприкосновения, где бы можно было бы что то вместе сделать. Каким-то образом обсудить что-то и т.д. И мне кажется, что здесь важно своего ребенка сопровождать. Сопровождать в этом поиске. Сопровождать в этом страдании. Бывает так, что подростки (они же самыми важными вопросами задаются) они же обращают эти вопросы родителям прежде всего. Иногда родители сами не могут ответить на эти фундаментальные вопросы. Например: по поводу того, что не все возможно в жизни реализовать. Бывает то, что тебе не будет никогда доступно. И бывает то, что ты никогда не сможешь. А подросток как раз в этой проблематике находиться. И если родители могут объяснить ребенку, дать ему позитивный ответ.

Любовь Носова: Но ведь действительно родители обещали. Вот когда ты вырастишь, ты сможешь! Ты сможешь вот это! Ты сможешь вот это!

Инна Караванова: Совершенно верно. А когда подросток вырос, он столкнулся с тем, что не все возможно. Что этого могущества над жизнью, его не существует.

Любовь Носова: Очень важную вещь я услышала и хотела бы на ней сделать акцент, что бы мы эту тему немного подробно освятили сейчас. Когда мы, по сути, сверх-заботу проявляем о подростке, может ли так случиться, что мы снижаем его самооценку. Одна из версий, которая существует в психоанализе, и в клинике мы с этим сталкиваемся, что ребенок (подросток) хочет уйти из жизни, что бы не мучать своих близких любимых родителей. Когда он считает себя ничтожным, не на что не способным, и тогда он задается еще и вопросом: «я же им причиняю страдания, я их каким-то образом мучаю», «мне попросту не стоит жить».

Инна Караванова: Да, мы можем говорить о неких таких процессах. Опять же это вопрос доверия. Слишком встревоженные родители (опять же я не о заботе буду говорить), в попытке тотально контролировать своего ребенка (наверно из-за того, что не возможно его отпустить, не возможно поверить, что он самостоятельный, что может уже сам принимать решения. И когда начинаются эти конфликты между родителем и подростком, действительно он может чувствовать, что он насколько плох, он настолько плох, что мучит своих родителей. Например на консультации молодая девушка рассказывала, как ей тяжело, в связи с тем, что она не может с мамой поделиться всеми своими мы