Об истерических сновидных состояниях (1910)

Абрахам Карл

                                                Перевод с нем. Жигулевой С.Г.

      В недавно появившемся сочинении «О состояниях, похожих на сновидение, и им подобных» Лёвенфельд рассмотрел особенные, встречающиеся у невротиков нарушения, которым ранее в литературе не уделялось должного внимания. Для того, чтобы читателям было легче ориентироваться в рассматриваемой теме, я приведу цитату из описания этих состояний Лёвенфельдом.

      «Окружающий мир производит необычное впечатление, нечто хорошо знакомое, то, что попадает в поле зрения каждый день, кажется изменившимся, как будто незнакомым, новым, непривычным, или все окружение производит такое впечатление, как будто оно является продуктом фантазии, иллюзией, видением. В последнем случае пациенты чувствуют себя так, словно они находятся в состоянии сна или полусна, гипноза или в сомнамбулическом состоянии, при этом они говорят преимущественно о своих сновидных состояниях».

      Далее автор упоминает, что эти состояния могут различаться по своей степени и колебаться в продолжительности, что они часто сопровождаются чувством страха и что, наряду с ними, как правило, проявляются и другие симптомы нервозности.

     Лёвенфельд основывает свое описание на многочисленных историях болезни. Я сам сталкивался с этими состояниями у целого ряда моих пациентов, с которыми работал психоаналитически. Поскольку в существовавших ранее работах по психоанализу не рассматривались сновидные состояния, я считаю нужным сообщить наиболее важные из полученных мной результатов. Они дополняют те разъяснения, которые психоанализ дает нам о сущности других эпизодических явлений в течении такого заболевания, как истерия.

      Начнем с простого примера, демонстрирующего, до какой степени мы можем понять сущность сновидного состояния, не прибегая к помощи психоанализа. Обследование пациента, которого я наблюдал только один раз, используя обычные методы, позволило сделать следующие выводы относительно интересующего нас здесь направления

Löwenfeld, L. Über traumartige und verwandte Zustände. / / C . — 1909. — S. 539—552 und S. 578—598.

                                     Наблюдение А

      Находящийся в юношеском возрасте пациент А проявляет склонность к сновидениям наяву большой интенсивности. Как он признается, актуальные события особенно провоцируют у него сны наяву. Известие об открытии Северного полюса, к примеру, дало ему повод фантазировать, будто он принимал участие в некой крупной экспедиции. Он во всех подробностях представлял себе эту экспедицию, особенно те детали, которые якобы имели отношение к его собственной деятельности. Подобные фантазии уже в течение долгого времени одолевали его. Стоило ему услышать в разговоре прохожих на улице слово «цеппелин» — и сила его воображения включалась в оживленную деятельность. Как только эти мечтания достигали высокой интенсивности, пациент чувствовал, что все больше и больше отчуждается от реальности. Он впадает в свойственное состоянию сна оцепенение. Позже в голове на какое-то время появляется «пустота», за которой тут же следует сильное головокружение, сопровождающееся страхом и сердцебиением. Пациент описывает свое состояние до головокружения как полное удовольствия.

      Наряду с этими явлениями, наблюдаются рвота и диарея на нервной почве, приступы головной боли, кроме того, возбудимость, пугливость и т. д.

      Описанный случай и, как окажется впоследствии, все другие позволят проследить четкую связь между сновидными состояни­ ями и снами наяву. Я подчеркиваю этот факт, так как Лёвенфельд не уделил ему особого внимания. Типичным началом сновидного состояния является стадия фантастической экзальтации, содер­ жание которой носит строго индивидуальный характер.

      Затем следует похожее на сон отрешение. В этом состоянии, которое подробно описывает Лёвенфельд, пациентам кажется нереальным, чужим, изменившимся их привычное окружение. Они сами чувствуют себя «как во сне». Обозначение «сновидное состояние», спонтанно использующееся многими пациентами, основывается на фантастической направленности мыслей в первой стадии и на изменении сознания во второй стадии.

Случаи заболевания, которые я рассматриваю в дальнейшем, помечены в ал­ фавитном порядке буквами от А до F. Все несущественные данные относитель­ но возраста, профессии и прочих личных отношений пациентов я опустил.

Выражение «отрешение» я взял из книги Брейера (ср. Брейер и Фрейд, 1895, S. 191, 2 -е издание [Freud, S. (совместно с: Breuer, Josef) Studien über Hysterie (1895d). // G. W. — Bd. 1. — S. 75—312.].

   Я выделяю еще и третью стадию пустоты сознания. Для нее характерен отмеченный пациентами «застой мыслей» (также: «пустота в голове» или похожие названия).

      В конце наступает депрессивное состояние, важнейшими признаками которого являются аффект страха и обычные сопутствующие ему явления (головокружение, сердцебиение и т. д.). Большинство пациентов отмечают, кроме того, фантазии депрессивного характера.

   Нелегко провести четкую границу между отдельными стадиями. Переходные состояния, напротив, заметны. Практическая значимость и важность разграничения станут очевидны только при обсуждении тщательно проанализированных случаев. Тогда же можно будет существенно дополнить приведенную выше характеристику отдельных стадий.

    Кульминацией состояния является, несомненно, третья стадия. Во время нее происходят, так сказать, основные события, не только потому, что при входе в эту стадию продуцирование фантазий резко прерывается. Большое значение имеет также то, что третья стадия является границей между двумя противоположными состояниями аффекта. Не является специфической особенностью изложенного в общих чертах случая и то, что состояние сна до третьей стадии описывается как полное удовольствия, в то время как последней стадии приписывается резкое чувство неудовольствия.

   Обследование пациента дает нам возможность узнать о представлениях и чувствах в сновидном состоянии, о факторах, вызывающих это состояние, о колебаниях сознания. Мы подробно рассмотрим еще ряд случаев и выявим индивидуальные особенности каждого пациента; мы также подтвердим данные Лёвенфельда о различиях в интенсивности и неодинаковой продолжительности этих состояний. Но на этом наши возможности познания ограничиваются, поскольку единственным источником информации для нас является сознательное пациента. Неясной остается причина возникновения сновидного состояния. Как правило, у невротика наблюдаются сны наяву. Остается непонятным, почему они иногда развиваются до острых, похожих на припадки состояний, сопровождающихся незначительными изменениями сознания. Неясной остается и сущность состояния отрешения, особенно ощущения необычности, нереальности. Абсолютной загадкой остаются временные состояния пустоты в сознании. Все эти явления, кроме того, имеют индивидуальные вариации. В каждом отдельно взятом случае есть свои загадки. Особенно фантазии начальной стадии (а также и конечной) без тщательного анализа понятны лишь в ограниченном объеме.

      Ключ к разгадке этих тайн дают нам сведения о фантазийной жизни невротика, полученные с помощью психоаналитических исследований.

      Согласно учению Фрейда, наши фантазии отражают наши влечения. Желания, исполнению которых что-либо мешает, наше воображение старается представить исполненными или находящимися в процессе реализации. У невротика вся жизнь влечений, все парциальные влечения изначально очень сильны. Постепенно склонность к вытеснению стремлений становится особенно сильной. На основе конфликта между желанием и его вытеснением формируется невроз. Многообразию и силе стремлений, исполнению вытесненных желаний соответствует то, что невротик является фантазером. Поэтому, как показывают наблюдения, он проявляет высокую склонность к снам наяву; также и его сон изобилует оживленными сновидениями. Движущая сила его вытесненных желаний, однако, так велика, что невротик не может справиться с ними с помощью средств выражения, свойственных и нормальному человеку. Сам невроз способствует этим тенденциям. Невротическое сновидное состояние, как будет показано в этой работе, представляет собой один из различных феноменов, являющихся проявлением целого сонма вытесненных желаний.

    Случай заболевания, из тщательного анализа которого я для понимания сновидных состояний сообщаю лишь самое необходимое, проливает свет на хаос усиливающих друг друга или противоречащих друг другу влечений. Анализ позволяет оценить огромное значение сексуальных фантазий; становится совершенно очевидно, что осознанные, на первый взгляд, несексуальные фантазии возникли в результате процесса сублимации из сексуальных желаний. Фантазии, допущенные в сознание цензурой, являются лишь отражением вытесненных желаний. Свою силу они черпают у последних.

                                            Наблюдение В

    Пациент В страдает очень тяжелой истерией с фобиями и навязчивыми явлениями. Его страх выходить из дома в одиночку вот уже в течение пяти лет делает его неспособным к осуществлению своей профессиональной деятельности и вообще к участию в жизни общества. Наряду с приступами сильного страха, у него часто наблюдаются сновидные состояния.

      Впервые подобное состояние пациент испытал, как он вспоминает, в возрасте десяти лет, когда он однажды почувствовал себя обиженным. Он предавался «чувству всемирной боли», на смену которой вскоре пришли контрастные представления: «Позже, когда я вырасту, я вам уж наверняка понравлюсь». При этом он впал в состояние экстатического воодушевления и испытал изменение сознания, похожее на сон. С тех пор каждая ситуация, в которой он чувствует превосходство других над собой и особенно остро осознает свою бездеятельность, ведет к возникновению сновидного состояния. Из-за своего положения он, таким образом, предрасположен к таким состояниям. Например, достаточно упомянуть в его присутствии трудолюбие его ровесника или успех, которого тот добился, пациент сразу же реагирует на это сновидным состоянием. С течением времени факторы, провоцирующие возникновение этого состояния, стали разнообразнее. Женщины, театр, музыка, прочитанные книги воздействуют на пациента, вызывая у него честолюбивые или эротические фантазии. Сложнее понять провоцирующее воздействие энергичных телодвижений (например, ходьба по улице) или сильных шумов (например, езда в поезде по мосту). Чаще всего пациент впадает в сновидное состояние на улице.

      Все эти факторы вызывают сначала энергичную работу фантазии и намерение приложить все силы к осуществлению своих желаний. Пациент, как он выражается, собирает всю волю в кулак. В центре внимания всегда находится мысль о том, что однажды он преодолеет изоляцию и будет нравиться всему миру. Однажды его все будут уважать за его обширные знания, его — автора какой-нибудь пьесы — пригласят на сцену, и все взгляды будут прикованы к нему; или он станет искусным шахматистом и на сеансе одновременной игры в каком-нибудь кафе будет ходить от стола к столу, передвигать фигуры и ловить на себе восторженные взгляды. В других случаях он рисует в воображении идеальный образ великого полководца, что выдает его честолюбивые мечты. Эти энергичные намерения внешне проявляются в том, что пациент торопливо ходит по комнате или на улице переходит на быстрый шаг.

    Сам пациент описывает этот процесс как все усиливающийся «энтузиазм». Постепенно наступает вторая стадия. Примечательно то, как пациент это описывает: он полностью «уходит в себя», перестает реагировать на все внешние раздражители. «Фантазируя, теряю почву под ногами». Это означает, что пациент теряет контроль над своими мыслями и полностью абстрагируется от реального мира. Ему кажется, что он во сне, и все, что его окружает, даже его собственное тело, кажется ему чужим. У него возникают сомнения в его существовании. Затем немедленно наступает типичная третья стадия: застой в мыслях. После этого возникает аффект страха, знаменуя собой начало четвертой стадии. Пациент внезапно чувствует головокружение, у него возникает чувство, что он больше не может сделать ни шага, не в состоянии поднять ногу, как будто он поскальзывается, падает, тонет. Эти ощущения сопровождаются чувством сильнейшего страха. Люди кажутся ему непомерно большими, как и окружающие его предметы. Он сам себе кажется маленьким, однако его это устраивает, так как он хочет остаться незамеченным, «превратиться в ничто, целиком провалиться сквозь землю». Потом у него возникает чувство, как будто он должен встать на четвереньки и ползти до дома. Пациент называет первые стадии как полные удовольствия, однако, как он говорит, уже во время наплыва энтузиазма возникает некое противоположное сопутствующее течение. Оно проявляется поначалу в чувстве холода. Здесь наблюдаются парестезия и вазомоторные симптомы в качестве сопутствующих сновидному состоянию явлений. Этим симптомам ранее не уделялось должного внимания. В стадии отсутствия мыслей чувство холода усиливается. Страх сопровождается внезапным чувством жара и приливом крови к голове. Когда страх сменяется слабостью, чувство холода остается по-прежнему сильным. Одновременно возникает ощущение, как будто части тела омертвели. Наступление сновидного состояния воспринимается пациентом с радостью, так как ему сопутствует чувство удовольствия. Однако он пытается прервать процесс до наступления кульминационного момента, т. е. пока не наступила пустота в сознании. «Я хочу вырваться из энтузиазма, я пытаюсь выйти из облака». На слово «облако» следует обратить особое внимание, оно указывает на затуманенность сознания, т. е. на нечто из области сна. При преждевременном прерывании процесса возникает страх и чувство слабости.

      Последняя стадия у этого пациента очень продолжительна. Чтобы освободиться от страха, не желающего отступать, он использует обычное средство — закуривает сигару. Кстати, желание курить возникает уже в стадии энтузиазма.

      Когда я приступил к анализу сновидных состояний этого пациента, он неожиданно заявил мне, что уже в течение долгого времени считает эти сновидные состояния своего рода одухотворением сексуального влечения. Наши исследования полностью подтвердили его догадку.

   Пациент относится к невротикам, которые в раннем детстве занимаются мастурбацией и потом живут в постоянной борьбе со своей привычкой онанировать. Его попытки оставить эту привычку не раз терпели поражение, пациент возвращался к ней снова и снова, что приводило его к разочарованию в себе, самобичеванию и ипохондрическим беспокойствам. Ряд симптомов его невроза находится под влиянием этого процесса; но здесь не стоит останавливаться на этом. Конфликт между желанием и вытеснением желания, как это часто бывает при неврозах, завершился компромиссом. Пациент на долгое время отказался от онанизма. Он избегает телесного самовозбуждения вместе с его конечной целью — эякуляцией. Для предварительного наблюдения он также прервал привычную сексуальную деятельность. Но его бессознательное требует замещающего удовлетворения, сущность и цель которого от сознания ускользают. Оно осуществляется вне зависимости от сдерживающих факторов.

    Фрейд доказал, что определенным эпизодическим явлениям истерии свойственно значение замещающего удовлетворения, вызванного прекращением мастурбации, мы рассмотрим эту точку зрения далее. Замещающее удовлетворение в данном случае также представляет собой сновидное состояние. Прежде чем обосновать это заявление, я должен упомянуть, что пациент тем чаще впадает в сновидные состояния, чем чаще мастурбирует. На первый взгляд, это противоречит пониманию сновидных состояний как замещающего удовлетворения. Так как именно в эти периоды активную роль играют противопредставления, мешающие пациенту беспрепятственно предаваться этому побуждению. Кроме этого, желание настолько сильно, что достичь полного удовлетворения крайне сложно. Даже при частых мастурбациях суррогаты не являются излишними. В конце концов, они сами образуют источник удовольствия, а ведь известно, насколько сложно именно для невротика отказаться от этого.

Freud, S. Allgemeines über den hysterischen Anfall (1909a [1908]). / / G . W. — Bd. 7. — S. 235—240.

      В ранней юности пациент привык предаваться снам наяву и на пике оживленного фантазирования избавляться от накопившегося напряжения с помощью мастурбации. Когда он пытался избавиться от привычки мастурбировать, сны наяву имели другой исход; с тех пор они стали приводить к сновидному состоянию, как раньше приводили к акту мастурбации. Вторая и третья стадии — отрешение и пустота в сознании — соответствуют растущему сексуальному напряжению и наивысшей его точке в момент эякуляции. Конечная стадия, характеризующаяся страхом и слабостью, осталась такой же, как и при наличии процесса мастурбации; эти симптомы известны нам как очевидные последствия мастурбации у невротиков.

   Эта точка зрения относительно второй и третьей стадий требует дальнейшего обоснования. Стадия, аналогичная «отрешению» в сновидном состоянии, наблюдается и в мастурбационном акте. Растущее сексуальное напряжение приводит к изоляции от всех внешних раздражителей. Этот процесс в сновидном состоянии больше перенесен в психическое. Пациент ощущает полный «уход вовнутрь». Пациент с помощью этого аутоэротического замыкания испытывает чувство изолированности. Он «выходит из общества», его фантазии переносят его в другой мир, соответствующий его вытесненным желаниям. Как велика должна быть сила вытесненных желаний, если в определенный момент они вырываются из бессознательного и их воображаемое исполнение воспринимается как реальность, а реальность кажется бессмысленным сновидением. Все окружение, даже собственное тело, кажутся пациенту чужим и нереальным. Чувство изолированности присуще многим невротикам, которые удаляются от мира в сексуальную деятельность в одиночестве. Наш пациент вспоминает об одной из особенно любимых им в юности фантазий о потайной комнате, спрятанной где-то в лесу под землей, куда он хотел бы сбежать вместе со своими фантазиями. На смену желанию позднее пришел страх — страх оставаться одному в закрытом помещении, став взрослым, он так и не смог избавиться от этого страха.

      Характерные для третьей стадии исчезновение мыслей, пустота в сознании соответствуют более или менее выраженной «потере сознания», особенно проявленной у невротика на вершине сексуального возбуждения. Одновременно наступает сильное головокружение или похожее на него ощущение, с трудом поддающееся описанию. Наш пациент уверенно говорит, что именно это ощущение он испытывает при мастурбации в момент эякуляции. Непродолжительная, соответствующая выбросу семени пауза в сознании возникает и в припадке истерии.

      Теперь неудивительно, что сновидное состояние вплоть до третьей стадии пустоты в сознании доставляет удовольствие. Тем самым оно не исключает свое происхождение от мастурбации, а полное удовольствие вплоть до соответствующей стадии у невротика влечет за собой сильнейшее чувство неудовольствия. Интересно то, что пациент, как уже упоминалось, иногда преждевременно прерывает сновидное состояние, т. е. до наступления пустоты в сознании. В то же время это является попыткой отучить себя от сновидного состояния. Точно так же невротики зачастую поступают, когда хотят оставить привычку мастурбировать. Они зачастую придерживаются мнения, что именно потеря семени при мастурбации вредит здоровью, и довольствуются поэтому мастурбацией, прерванной до эякуляции. Затем они успокаивают себя, представляя, что в реальности они не мастурбировали. Этот софизм часто встречается при нервных расстройствах. Отказ от конечного удовольствия они стараются возместить щедрой порцией пред-удовольствия. Разумеется, они не могут преодолеть страх перед завершающей стадией. Достигшее определенной силы сексуальное возбуждение, не получающее разрядки, превращается в страх.

Freud, S. Allgemeines über den hysterischen Anfall (1909a [1908]). // G. W. — Bd. 7. — S. 235—240.

Cp. Rohleder, H. Über Masturbatio interrupta. // Zschr. für Sex. Wiss. — 1908. — Bd. I.

      Если мы признаем, что сновидное состояние является заме­ щающим удовлетворением взамен отказа от одной из форм сексу­ альной деятельности, то мы все же пока далеки от понимания всех особенностей этого состояния. Фантазии первой и четвертой стадий настолько индивидуальны, что мы сможем понять их, только под­ робнее изучив жизнь влечений пациента.

      При беглом взгляде психоаналитика обнаружилось, что у пациента имеется инфантильная наклонность такой высокой степени, что в скором времени пациент фиксируется так, что в пубертате нормальное преодоление этого оказалось невозможным. В этом случае речь идет об очевидной бисексуальной фиксации. Объектом гетеросексуального компонента его либидо является мать. В противовес ей он идентифицирует себя с отцом (кстати, умершим). Гомосексуальный компонент прикрепился к отцу, и в противовес ему он идентифицирует себя с матерью. Таким образом, в неврозе он играет то роль отца, то роль матери. Общее поведение пациента можно обозначить как крайне пассивное: он покорно переносит муки невроза. Его любовь к отцу, бывшему весьма энергичной личностью, носит характер подчинения личности, непременно в чем-то его превосходящей. Пациент испытывает типичную для невротика ревность, берущую начало в его детстве. Будучи ребенком, он воспринимал отца как соперника в борьбе за мать, в то время как мать стояла между ним и его склонностью к отцу. Это стало причиной возникновения враждебных желаний, вершиной которых — как это часто бывает у невротичных детей, — являлась фантазия об убийстве отца или матери. Это проявление садизма интенсивно вытеснялось. О том, что эти желания продолжали находиться в бессознательном, свидетельствует большое количество сновидений, в которых пациент переживает смерть отца или матери. Доказательством являются также частые сны наяву аналогичного содержания и внезапные приступы агрессии. Убежденность в своей преступной сущности, как и множество психических насильственных явлений, основываются на вытесненных побуждениях и определенных случаях проявления агрессии в детстве и в пубертате. Склонность к агрессии сублимировалась в большом объеме. Она может выражаться в импульсивности и в склонности к честолюбивым мечтам эротической направленности. Но защитный механизм не помогает справиться с влечениями такой силы. Чтобы они стали действительно безвредными, они должны превратиться в свою полную противоположность. Порывы к насилию над матерью замещаются крайней пассивностью и абсолютной привязанностью к матери, которая продолжает оставаться со своим давно выросшим сыном. Он всецело привязан к ней и дому, словно маленький ребенок. Это является главным источником страха, мешающего ему покидать дом в одиночку. Ни в коем случае нельзя отождествлять эту потребность в зависимости от определенного человека (или нескольких людей) со страхом улицы. Попытка одному удалиться от дома заключала бы в себе запретное для пациента деяние, символизировала бы отделение от матери и вместе с тем уклон в (гомосексуальную) сторону отца. В этом случае, если пациент хочет избавиться от гетеросексуальных фантазий на тему инцеста, он попадает во власть фантазий гомосексуальных, которым вновь яростно сопротивляется сознание. Таким образом, происходит интенсивное подавление влечений, ему соответствует в нашем случае необычайно сильный нервозный страх.

      Как и все невротики, пациент изменяет неудовлетворяющую его реальность с помощью своих фантазий. Особенно он использует это средство в тех случаях, когда он в силу какой-либо внешней причины осознает, насколько он отличается от здоровых ровесников своей детской зависимостью и пассивным поведением, а в особенности — склонность к мастурбации. Еще в детстве он страдал от осознания этого, его заветным желанием было быть «как все». Он изводил себя упреками в том, что из-за своих склонностей он отдалялся от остальных и не мог конкурировать с ними. Особенно его мучил страх оказаться смешным в глазах окружающих или вызвать у них презрение. Этим объясняется сверхострая чувствительность на оттеснение его на задний план. Он видел в этом признак неуважения к себе. Возможно, это будило в нем всю его подавленную активность. Прежняя склонность к агрессии заставила бы его ответить на пренебрежение актом насилия. Но эта склонность была вовремя обезврежена «формированием реакции» и проявлялась лишь в тайных фантазиях. На вред, который, по его мнению, ему причиняли, он реагировал сублимированными желаниями действовать, честолюбивыми мечтами, исполнение которых он откладывал на будущее: «Вот когда я вырасту...». Чем старше он становился, тем сильнее было чувство, что он остается ребенком. Пациент не отдавал себе отчет в том, что сильнейшим желанием его бессознательного было задержать детство. Его сознание реагировало на это противоположной тенденцией. Каждое сновидное состояние удовлетворяло его желание стать взрослым. Это многое значило для него: независимость, самостоятельность, энергичность (присущие его отцу), свобода от довлеющей над ним привычки и, прежде всего, способность к сексуальной деятельности, поскольку страх импотенции одолевает его, как и каждого невротика, не способного отказаться от инфантильной сексуальной деятельности и объектов своих инфантильных сексуальных фантазий.

   Вместе с честолюбивыми мечтами, возникшими на основе сублимации «садистических» порывов, пациент часто представляет, как он выступает перед публикой и приковывает к себе все взгляды. Это объясняется сублимацией вытесненного эксгибиционистского желания. У невротиков с болезненным честолюбием я всегда находил доказательство того, что эта черта характера в какой-то мере является выходом для вытесненных садистических и эксгибиционистских порывов. В рассматриваемом примере установлено, что в юности пациента действительно были случаи садическо-эксгибиционистских поступков, ставших причиной самобичевания. Регулярное вытеснение этих влечений является постоянным источником страха. Пациент, к примеру, перестал ездить в трамвае, потому что у него часто возникает внезапное желание раздеться перед присутствующими или изнасиловать женщину. Похожие желания возникают и в других ситуациях, например, при разговоре с женщиной. Процесс сублимации ведет к частичному или полному отказу от первоначальной цели — стремления оголяться. Запрещенный эксгибиционизм заменяется фантазиями, имеющими куда более мирную направленность. Пациент притягивает к себе взгляды людей, но это не взгляды вожделения или любопытства, а восхищенные взгляды.

  Мы проанализировали различные впечатления, вызывающие у пациента сновидное состояние. Насколько мы можем судить, их действие основано на том, что они пробуждают в нем желание сексуальной агрессии или эксгибиционизма, которое выражается в сублимированной форме. Аегко понять, почему вид женщины может спровоцировать наступление сновидного состояния. Когда пациент на фоне других, энергичных, людей особенно остро чувствует свою пассивность, он изменяет реальность, воображая себя очень активным человеком, привлекающим к себе внимание. Интенсивные телодвижения становятся фактором, провоцирующим наступление сновидного состояния, потому что они внушают пациенту иллюзию активности. Езда по железной дороге возбуждает в нем желание разворачивания силы. Фантазии, следующие за этим, тоже относятся к области упомянутых влечений. Сеанс одновременной игры в кафе, где он ходит от одного стола к другому, является отличной возможностью привлечь к себе взгляды окружающих. Игра в шахматы сама по себе, как показал анализ, дает пациенту возможность осуществить сублимированные влечения. То, что на доске сражаются два войска, нападают, бьются, уничтожают лагерь противника, по признанию самого пациента, притягивает его. Он получает удовольствие от этих специфических выражений; в одиночестве решая шахматные задачи, он удовлетворяет свои агрессивные влечения.

     В то время как воображаемое исполнение его честолюбивых желаний, т. е. удовлетворение сублимированных влечений, связано с чувством удовольствия, заключительная стадия сновидного состояния характеризуется, напротив, аффектом страха. Остается лишь показать, что содержание фантазий на заключительной стадии прямо противоположно содержанию фантазий на начальной стадии.

    В начальной фазе сновидного состояния пациент из привычной ему пассивности переходит в состояние активности. Заключительная стадия возвращает его к первоначальному состоянию. Далеко идущие планы уступают место унынию и подавленности. Пациент, который только что был полон сил и на улице переходил на бег, чувствует слабость, его движения скованы. Ему кажется, что он больше не может идти вперед — однозначная символическая характеристика его реального положения. Он снова становится маленьким ребенком, не умеющим ходить без помощи взрослых. Бессознательная тенденция к сохранению инфантильного состояния побеждает. Вот почему пациент кажется себе таким маленьким, а люди и предметы — такими большими. Подобно ребенку, еще не научившемуся ходить, он хочет встать на четвереньки и ползти домой, к матери. Если еще минуту назад он хотел привлечь к себе всеобщее внимание, то теперь он хотел бы исчезнуть, провалиться сквозь землю, только бы его никто не видел.

На дальнейших детерминациях «скольжения» и «падения» я здесь останав­ ливаться не буду.

Это является важнейшей причиной симптома, обозначаемого как «макропсия». Я наблюдал его аналогичное проявление в приступах страха у одной пациентки.

    Интенсивное чувство слабости на четвертой стадии является много детерминированным. Вначале оно трактуется символически как страх сексуальной слабости. Если в начальной стадии сновидного состояния пациент проявляет готовность к активной деятельности, то теперь он вновь впадает в пассивное состояние, у него пропадает мужская сила. Ощущение того, что он от слабости не может стоять, символически указывает на импотенцию. Дальнейшая детерминация этой слабости представляет собой фантазии о смерти, всегда присутствующие при подавлении агрессивных планов в отношении родственников. Эти фантазии на тему смерти в заключительной стадии удивительным образом противопоставлены оживленности на начальной стадии.

    Агрессивное и эксгибиционистское влечения вновь подавляются. От возникающей депрессии пациент, как уже упоминалось, пытается избавиться, закуривая сигару. Однако то, что депрессия постепенно отступает, обусловлено не воздействием никотина. Курение является для пациента, скорее, замещенным удовлетворением. Это символ мужественности, которой ему так не достает. В этой ситуации курение является для него своего рода утешением.

   Вазомоторные и парестетические сопутствующие явления требуют особого рассмотрения. Описываемое этим пациентом (и, как окажется впоследствии, также другими пациентами) чувство жара является одним из нормальных сопутствующих явлений сексуального возбуждения, оно перешло в сновидное состояние из акта мастурбации. Примечательно, что пациент легко краснеет, как только он оказывается среди людей, в нем с необычайной легкостью пробуждаются сексуальные фантазии и находят свое физическое выражение в виде жара. Не вызывает удивления тот факт, что такие приступы гиперемии сопровождают и фантазии пациента о собственной активности, так как они замещают бессознательные сексуальные фантазии.

Чтобы быть кратким, я подробно не останавливался на других детерминациях курения (воздействие на зону рта, идентификация с отцом).

    Уже во время стадии фантастической экзальтации пациент ощущает, наряду с усиливающимся жаром, некое «побочное течение» в виде холода и страха. В заключительной стадии чувство холода преобладает над чувством страха. Итак, пациент ощущает жар, когда он жаждет сексуальной активности, а чувство холода появляется, когда влечения уступают место страху и тенденция к вытеснению вновь одерживает верх. Кровь уже не с прежней скоростью распространяется по периферии. Однако чувство холода возникает еще и по другой причине. Пациенту кажется, что части его тела немеют, что еще миг — и он разобьется на части, как стекло, погибнет. Таким образом, на четвертой стадии происходит символическое умирание, выражающееся, помимо прочего, в чувстве холода. Дальнейший анализ показывает, что и это умирание имеет двойное значение. Оно приобретает особый смысл из-за страха пациента перед импотенцией, у него отсутствует жизненная энергия.

  В то время как первая стадия сновидного состояния отмечена фантазиями о силе и мужественности, для последней стадии характерно переплетение двух представлений, противопоставленных фантазиям о мужественности: 1) о том, чтобы остаться ребенком и 2) о том, чтобы умереть. Взрослый мужчина со своей энергией и жизненной силой стоит между детством и смертью.

  Сновидное состояние этого пациента позволяет нам рассмотреть борьбу между влечением и вытеснением, которая встречается при каждом неврозе. Вытесненные стремления, первоначально очень сильные, вырываются из бессознательного и тут же вновь терпят поражение от вытесняющих сил. Каждое такое состояние у этого пациента — это революция, направленная против невроза, никогда, однако, не приводящая к победе. Но уже следующий случай продемонстрирует, что не у всех пациентов сновидные состояния имеют такую тенденцию.

                                    Наблюдение С

    Сновидное состояние возникает у пациентки С также в тех случаях, когда некая актуальная ситуация, которой она не может избежать, заставляет ее чувствовать себя измученной, подавленной, униженной.

  Неприятный разговор или физическое недомогание провоцирует возникновение сновидного состояния. В этом отношении особую роль играет менструация. Пациентка говорит: «Во время цикла я теряю реальность». Как и в предыдущем случае, здесь во время сновидного состояния наблюдается изоляция от внешнего мира. По аналогии с рассмотренным до этого случаем можно было бы предположить, что сновидное состояние уводит пациентку от мучительной действительности. Однако происходит обратное. Фантазии пациентки вызывают у нее еще большие страдания, приводят ее к полной пассивности и влекут за собой желание получить удовольствие от мазохизма. Интересные подробности из ее детства свидетельствуют о действительно имевших место случаях проявления мазохизма. Но это влечение дает о себе знать и сейчас. Пациентке удается произвольно вызывать сновидное состояние, то же самое я наблюдал и у многих других пациентов. «Иногда что-то побуждает меня вызвать сновидное состояние». Для этого она декламирует отрывок из «Марии Магдалины»Геббеля. Это слова Клары:

    «Я буду прислуживать тебе, буду работать на тебя, и кормить меня тебе будет не надо — я сама прокормлюсь, я буду ночами шить и прясть на людей, буду голодать, коли работы не будет, и к отцу не побегу, лучше руку собственную буду грызть — лишь бы он ничего не заметил! А если ты прибьешь меня, когда под рукой собаки не окажется, — вдруг ты ее перед тем продашь или прогонишь, — я скорее язык проглочу, но не издам ни звука, чтобы соседи не догадались, что у нас в доме делается. Не могу обещать, что на теле моем рубцов от твоей плетки не останется, потому как это не в моей власти, но я солгу, скажу, что ударилась головой о шкаф или поскользнулась и упала, — скажу прежде, чем люди спросят, отчего у меня синяки. Женись на мне — я проживу недолго. А коли все же невмоготу покажется, коли захочешь избавиться от меня, а деньги на развод будет жалко тратить, то купи яду в аптеке, будто от крыс, я без единого слова, без единого намека твоего пойму и выпью его, а перед смертью скажу соседям, что, мол, ошиблась, за толченый сахар сочла!»

Действие 3, сцена 2 [Цит. по рус. изд.: Геббель, Ф. Избранное. В 2-х т. Т. 1. — М.: Искусство, 1978. — С. 246.].       

   Пациентка проникается этой типично мазохистической картиной и впадает в похожее на сон отрешение. Она наслаждается, с одной стороны, мазохистской покорностью Клары, с которой она себя отождествляет, с другой стороны — своей изолированностью от мира. Она придает особенное значение удовольствию, которое она получает от этой уединенности, в своих мечтах она переживает подобные ситуации. Мир как будто бы становится чуждым ей, собственное тело кажется ей изменившимся, свой голос — чужим. «Человек, который там говорит, не знаком мне». Мучение становится просто невыносимым из-за того, что вещи приобретают настолько причудливые и искаженные формы, что становятся похожими на рисунки Кубина. «Все более жестко, все чернее, чем в реальности». Вершиной этих мазохистских фантазий являются представления о смерти, идея о том, что она должна выпрыгнуть из окна и т. д. После наступления кульминации возникает сильный страх. К нему добавляются представления, варьирующиеся в зависимости от местонахождения. Если, к примеру, пациентка впадает в сновидное состояние на улице, то у нее возникает чувство, что она сейчас упадет, что ей не добраться до дома одной, что ей следует заговорить с первым попавшимся мужчиной. Выражения «упасть» и «заговорить с мужчиной» имеют двойной смысл. Они свидетельствуют не только о беспомощности и потребности в помощи, но и указывают на часто встречающиеся у истеричных женщин тщательно скрываемые фантазии на тему проституции *. Пациентка чувствует влечение отдаться первому понравившемуся мужчине, и она действительно делала это, когда часто впадала в такое состояние. Стремление к занятию проституцией выступает здесь лишь как особая форма мазохизма; для пациентки, уверенной в себе женщины, одержимой страстью к мужчинам, это стремление таит в себе сильнейшее унижение. У этой пациентки также наблюдаются очень продолжительные сновидные состояния, о которых упоминает Лёвенфельд. У некоторых невротиков ощущение пребывания во сне, включая стадию сомнения в реальности окружающего мира, может длиться несколько месяцев. Пациентке долгое время причиняло страдание ощущение того, что все вокруг лишь спектакль, что ее телесная оболочка мертва, и она является просто духом, наблюдающим за реальным миром, не имея с ним ничего общего. Она говорит, что это длительное состояние доставляло ей мучения, но именно благодаря ему она получила доступ к тому, что до тех пор было ей недоступно. Эти состояния позволили пациентке совершить побег из мира, где она не могла исполнить свои желания, в мир ее мечты.

Наблюдение D

    Находящийся еще в юношеском возрасте пациент D с детства страдает тяжелой формой истерии, которая делает его полностью неспособным к жизни в обществе. Например, при разговоре с другими людьми он говорит невпопад и избегает принимать пищу в присутствии посторонних, т. к. в таких случаях он испытывает сильный страх. Уже своим образом жизни он обособляется от внешнего мира. Тенденции к этому обособлению способствуют и его сновидные состояния.

Эти фантазии у пациентки отчетливо проявляются в частых сновидениях, а также в симптоматических действиях.

  Нелюдимость столь юного человека обусловлена исключительно сильной фиксацией его либидо на близких родственниках. Пациент необычайно сильно привязан к узкому кругу людей, выход за его пределы вызывает страх. Как только он выходит из дома, хочет навестить кого-то из своих близких или поговорить с начальником, тут же возникает страх. Необычайно буйные сексуальные фантазии больного связаны с его семьей, а именно: не только его гетеросексуальные желания зафиксированы на матери и сестре, но и в совершенно особой степени он увлечен своим отцом, проявляя гомосексуально-мазохистические компоненты. Как только пациент оказывается вблизи незнакомого человека, у него появляются сексуальные фантазии, связанные с этим человеком. Попытка «переноса» немедленно подавляется. В какое-то мгновение пациент хочет вырваться из узкого круга, но его либидо слишком сильно зафиксировано на членах его семьи, и вслед за каждой попыткой, предпринимаемой им в этом направлении, возникает страх.

 Упомянутые сексуальные фантазии пациента всегда ведут к мастурбации. Его мастурбации носят утонченный характер, он избегает резких движений, использует легкие и, как следствие, продолжительные ласки (осторожно сжимает бедра, ласкает себя через одежду). Физические ласки и сопровождающие их фантазии вызывают состояние похожего на сон отрешения. У пациента никогда не наступает эякуляция, стадия пустоты в сознании, напротив, ярко выражена. В этом случае мы наблюдаем сновидные состояния в их еще прямой первоначальной связи с мастурбацией. Но они наступают спонтанно, главным образом в присутствии отца пациента. При этом у пациента возникают именно те фантазии, которым он предается в одиночестве. Здесь они провоцируют возникновение сновидного состояния, как в других случаях мастурбацию.

    Долгие годы пациент наслаждался этим необычайно приятным для него состоянием во время школьных занятий. Как замечали его учителя, он не принимал участия в уроке и часто казался рассеянным. И не удивительно — ведь им владели фантазии, не имеющие никакого отношения к уроку. Если вопрос учителя прерывал это состояние полузабытья, пациент испытывал страх. С течением времени ничего в этом отношении не изменилось. Сновидное состояние и сейчас является для него средством погружения в полное одиночество. Он полностью уходит в себя, и ему трудно сконцентрироваться на чем-либо, что лежит за пределами его фантазий.

  Если пациент находится в неприятной для него ситуации, он произвольно вызывает сновидное состояние простым способом, символизирующим изоляцию от внешних раздражителей, — закрывает глаза. Во время психоаналитических сеансов он всегда закрывал глаза, когда разговор затрагивал тему, которую он не хотел обсуждать. И тогда от него невозможно было добиться ни единого слова, он сидел оцепенев и как будто мысленно переносился в другое место. Когда я ему объяснял, что сновидные состояния требуют точного психоаналитического подхода, он немедленно впадал в это состояние, из-за чего анализ, разумеется, приходилось откладывать. Кстати, пациент также может сам прерывать сновидное состояние. Для этого он делает резкое движение головой.

   Особое применение сновидное состояние находит тогда, когда пациент испытывает страдания из-за обусловленной психическими причинами боли. Тогда он с помощью возбуждающих ласк вызывает сновидное состояние, и боль постепенно переходит в чувство удовольствия.

                                  Наблюдение Е

У пациента Е мы также наблюдаем очень сильный инфантильный сексуальный перенос на обоих родителей и всегда сопутствующие истерии желания смерти, активно отторгаемые сознанием. Эти последние были направлены в особенности на мать, но процесс образования реакции превратил их в сильную привязанность, имеющую ярко выраженный инфантильный характер. Взрослому мужчине до сих пор кажется странным, что он вырос, он все еще ощущает себя ребенком. Примечательно, что именно смерть матери вызвала у пациента первое сновидное состояние, длившееся очень долго. В течение нескольких месяцев у него было такое чувство, будто он живет во сне, однако интенсивность этого чувства сильно колебалась. Совершенно спонтанно пациент заявляет: «Я не могу представить себе реальность, в которой ее (матери) нет рядом со мной». На месте вытесненных фантазий, некогда направленных против матери, в сознании пациента возникло представление, что его собственная жизнь зависит от жизни матери и оборвется, если мать умрет. Фантазии о смерти обратились против самого пациента. Далее он говорит буквально следующее: «Вместе с тем, все существующее кажется мне бессмысленным». Со смертью матери мир потерял для пациента всякую ценность! Его либидо время от времени абстрагируется от вещей. Тогда ему, как и другим больным, все, что его окружает, кажется незнакомым, как будто он видит это впервые, а люди, с которыми он говорит, — не существующими на самом деле. Все события прошлого — т. е. те, что произошли еще при жизни его матери, — кажутся ему бесконечно далекими. «Все, что было в прошлом, похоже на сон. Как будто это было очень давно».

      Сейчас описанное состояние наступает чаще, хотя его начало и конец остаются практически незамеченными пациентом. Пациент также может справляться с большим объемом умственной работы, что является частью его профессиональной деятельности. В последнее время также стали наблюдаться кратковременные остро протекающие сновидные состояния. У них своеобразная история возникновения.

    Пациент периодически испытывает мучительные головные боли, о происхождении которых стоит упомянуть. Примерно три года назад он решил обратиться за помощью к невропатологу, практиковавшему гипнотическую терапию. Так как несколько раз подряд пациента не удалось погрузить в гипноз, он отказался от услуг этого врача, но попытался самостоятельно погрузиться в состояние сознания, отличающееся от обычного, в надежде, что это поможет справиться с головной болью. Несколько раз ему удалось вызвать у себя состояние величайшего удовольствия, которое сам он называет «самогипнозом». Однако головная боль от этого не прекратилась.

   Пациент хочет, чтобы его погрузили в состояние гипноза, о чем неоднократно настойчиво мне заявлял. Стремление подчинить себя воле другого человека соответствует его мазохистским наклонностям. Он сам говорит, что наивысшим идеалом для него является абсолютно пассивное поведение, что необходимость прилагать все усилия для решения жизненных проблем является для него мукой. В его сексуальности проявляются многие черты мазохизма. Долгое время его мастурбации сопровождались фантазиями мазохистского характера, пока в тяжелой борьбе он почти не избавился от этой привычки. Но ключевым для понимания сновидных состояний симптомом сексуальной пассивности является психическая импотенция пациента, возникшая у него в то же время, когда он начал вызывать у себя сновидные состояния. Как говорит сам пациент, он уже тогда хотел иметь возможность быть сексуально пассивным. Он хотел бы предаваться сексуальному удовольствию пассивно, как женщина.

 Сновидное состояние позволяет пациенту получить величайшее удовольствие от воплощения этого идеала. Со стремлением прекратить всякую деятельность согласуется тот факт, что для вхождения в сновидное состояние пациент прилагает все усилия к тому, чтобы ни о чем не думать. Напряженный умственный труд играет большую роль в его жизни, он стремится к обратному. Как мы уже видели на примере других пациентов, кульминацией сновидного состояния является «отсутствие» мыслей. В рассматриваемом случае наблюдается четкая тенденция к этому состоянию, совпадающему, как известно, с моментом наивысшего удовольствия.

   Вот как сам пациент описал свои ощущения, находясь в состоянии сильного аффекта (учитывая вышесказанное, его слова не представляют трудности для понимания). «Сперва я чувствую напряжение, как при сексуальном общении; если бы я захотел сейчас этого, я бы лег и приступил к делу. Все свое внимание я концентрирую только на том, чтобы ни о чем не думать. Я закрываю глаза. Я не позволяю ничему из внешнего мира побеспокоить меня. Потом наступает короткая стадия блаженства, ни на что не похожих ощущений, это сильнейшее из известных мне физических изменений. Мне кажется, я не могу описать это словами. Короткая стадия блаженства длится как будто вечность». На пике возбуждения — обозначим это так, — мышление прерывается.

   Пациент добавляет: «Существует идея, что все в жизни движется вперед, например, циркуляция крови. Но вдруг все меняется, все отступает, как будто движется уже не вперед, а назад. Такое ощущение, что произошло чудо. Если обычно все стремится выйти из тела, то тут все как будто вновь в тело возвращается. Я не выделяю, а впитываю». Затем, после небольшой паузы, он продолжает: «На всем лежит отпечаток абсолютного, гармоничного покоя, спасительной пассивности, совсем не как в реальной жизни. На меня накатывают волны. Со мной что-то происходит. Если бы это состояние не прекращалось, я не пошевелился бы до вечера».

  Эти сновидные состояния позволяют пациенту в своих фантазиях получать безграничное удовольствие от сексуальной пассивности. Он хотел бы быть женщиной, в сновидном состоянии он переживает исполнение этого желания. Он абсолютно прав, говоря о «немыслимо сильном физическом изменении». Более значительное изменение, чем превращение в существо другого пола, нельзя себе и представить. Для пациента оно означает изменение не только пола, но и образа жизни.

    Желание быть женщиной указывает на гомосексуальные компоненты влечений пациента. Так как мы уже знаем об интенсивном переносе его инфантильного либидо на отца, то можно предположить, что, желая стать женщиной, пациент идентифицируется с матерью, чтобы занять ее место возле отца. Это предположение подтверждается этиологией упомянутых головных болей, которые способствуют в первую очередь тому, что пациент идентифицирует себя с матерью. Еще когда он был маленьким, его мать страдала от приступов головной боли, очень похожих на боли самого пациента. У матери головная боль наступала всегда во время менструации; в течение нескольких дней она была крайне чувствительна к любым раздражителям и была вынуждена беречься. Так же и у пациента долгие годы приступы головной боли наступали с интервалом в четыре недели и длились три-четыре дня. Во время этих приступов пациент чувствителен к любым раздражителям, он вынужден оставлять свою работу и проводить один-два дня в постели. Таким образом, посредством головной боли пациент идентифицирует себя с матерью. В начале обследования он однажды, шутя, сказал: «У меня сейчас свой цикл», — это свидетельствует о том, что он смутно догадывался об этой взаимосвязи.

   Приступы головной боли олицетворяют для пациента его превращение в женщину. Четырехнедельный период и сексуальная пассивность являются наиболее важными чертами половой жизни женщины. Пациент действовал под влиянием совершенно правильного инстинкта, когда с помощью сновидного состояния пытался избавиться от головной боли или — как мы теперь можем уточнить, — найти ей замену, так как и то и другое имеют одну цель — сексуальную пассивность. Если бы ему удалось осуществить свой план, то вызывающее у него отвращение болезненное состояние он заменил бы равноценным ему, но доставляющим удовольствие. Мы также можем объяснить тот факт, что его ожидания не оправдались. Головная боль имеет не только упомянутую причину, она является выражением еще и других вытесненных желаний, не находящих адекватного выражения в сновидном состоянии, таким образом, сновидное состояние могло существовать только наряду с головной болью, но не могло полностью заменить ее.

    Пациенту не удалось избежать неудовольствия, но он нашел новый источник удовольствия. Сновидное состояние не помогло ему избавиться от головной боли, но он компенсирует это удовольствием, помогающим ему вытерпеть боль.

                                      Наблюдение F

Переходные явления между снами наяву и собственно сновидными состояниями

    Я привожу здесь фрагмент еще одного наблюдения; этот случай не демонстрирует ярко выраженных сновидных состояний наподобие рассмотренных ранее, но знакомит нас со своего рода предварительным этапом таких состояний. Он убедительно демонстрирует происхождение сновидных состояний от снов наяву, а также родство между невротическими сновидными состояниями и ночными сновидениями.

     Пациент F настолько подвержен определенным часто повторяющимся фантазиям, что называет их своими навязчивыми представлениями. К сновидным состояниям его особенно побуждает прочитанное. Он тут же идентифицирует себя с героем рассказа. «Когда я читаю любовный роман, мне кажется, что герой, вокруг которого увиваются женщины, — это я». В реальной жизни половая активность пациента снижена. Наряду с эротическими грезами, пациент предается и фантазиям о величии. Когда он читает о каких-либо исторических личностях, у него возникает представление, что героем является он. Тогда он в своих фантазиях играет роль своего героя. «К примеру, я охотно читаю о Наполеоне. Ликованием, которое слышал он, наслаждаюсь и я». Да, пациенту достаточно лишь подумать о ликовании, славе и рукоплесканиях, как по его телу пробегают мурашки. Также и музыка (например, военная) действует на него возбуждающе и вызывает «мурашки». Во сне наяву, вызванном такими провоцирующими факторами, пациенту, по профессии торговцу, кажется, что он стал уважаемым в обществе или богатым человеком, «наподобие фабриканта Круппа». Тогда он представляет себе, как бесцеремонно он обходится со своими служащими и навязывает им свою волю (Наполеон!). Ему трудно избавиться от этих представлений. «Когда я погружен в навязчивые представления (=сны наяву), я декламирую какое- нибудь стихотворение, чтобы отвлечься, чаще всего “Лорелею”, “Heil dir im Siegerkranz” или другое стихотворение, которое я учил в школе». Ему приходится проговаривать эти стихотворения много раз, прежде чем они возымеют свое действие.

      В центре внимания фантазий пациента стоит или сексуальный герой, или беспощадный деспот, или герой войны. Несложно догадаться, что в этих снах наяву пациент стремится удовлетворить желания, возникающие вследствие «скрещивания» сексуального влечения с агрессивным влечением, одним словом, вследствие его «садистических» побуждений. У пациента такое чувство, что он не производит впечатления зрелого человека, что с ним обращаются как с ребенком. Это чувство основано на подавлении им своего садизма. В своих грезах он становится решительным, деспотичным человеком, а затем вновь превращается в слабого, беспомощного «ребенка». Стихи, которые он учил в школе, нужны для того, чтобы прервать фантазии, так как они вызывают у пациента ощущение, будто он снова стал маленьким. Схожесть содержания фантазий этого пациента с фантазиями пациента в подробно описанном случае В сразу бросается в глаза. Схожесть наблюдается и в еще одном симптоме. У пациента В отмечалась предрасположенность к появлению румянца. У пациента F легко появляется румянец, он страдает ярко выраженной эритрофобией.

   В этом случае речь идет не о сновидных состояниях, подобных рассмотренным ранее, т. к. отсутствует отрешение, пустота в созна­ нии и следующий за этим страх. Отличается и само протекание. Наблюдаются очень интенсивные сны наяву, выходящие за рамки обычного, имеющие одну важную общую черту с сновидным состо­ янием (sensu strictiori'). Фантазируя, пациент теряет контроль над мыслями, он уже не может по собственному желанию прервать поток фантазий. Он вынужден, в точности как и другие пациенты, искать средство, которое помогло бы ему прервать мечтания, и использовать его множество раз, прежде чем оно подействует. Следует упомянуть о сильной визуальной оживленности снов наяву в рассматривае­ мом случае, позже мы ее подробно обсудим.

[Sensu strictiori (лат.) — в узком смысле, в буквальном смысле.]

  Этот случай, кроме того, демонстрирует, что сны наяву являются первой ступенью ночных сновидений. Пациент обращает внимание на некоторые сновидения, которые он видел еще в детстве и которые в последнее время участились. В одном из таких сновидений на него в постели нападает бородатый мужчина. Этот мужчина наносит ему удар кинжалом. Сам он лежит неподвижно, как будто у него парализованы руки. Он просыпается с чувством сильного страха. Еще чаще пациент видит сновидение о том, что его преследует лев. В ужасе он протискивается через щель в стене, куда лев не может за ним последовать. Человек с (символическим) кинжалом — это отец, чье «нападение» на мать пациент наблюдал, будучи маленьким мальчиком. Это сновидение свидетельствует о вытесненном желании пациента занять место матери возле отца. Сновидение о льве тоже относится к этому комплексу.

  Когда я в анализе просил пациента, находившегося под моим наблюдением недолгое время, описать все, что приходит ему в голову, он закрывал глаза и рассказывал о картинах, которые появлялись перед ним. По поводу сновидения о том, как его закалывают кинжалом, он рассказал следующее: «Я вижу двух мужчин, одному наносится удар кинжалом. Один из них лежит на кушетке, другой встает перед ним на колени и наносит удар кинжалом в грудь. Тот, что лежит, левой рукой крепко держит правую руку своего противника. Тому, что стоит на коленях, лет, наверное, тридцать, он выглядит очень дико, у него темная борода. Лежащий выглядит благородно, будто принадлежит к старому дворянскому роду, на нем шелковый камзол с кружевным воротником».

      Абсолютно очевидно, что эти видения по своему содержанию похожи на упомянутые сновидения, повторяющиеся на протяжении многих лет. Лежащий мужчина — это сам пациент, кстати, во время этого видения он лежит на кушетке в моей приемной. Следует обратить внимание на повествование посредством пассивного залога: мужчине наносится удар кинжалом. Сам пациент является субъектом. Отцу пациента в то время, когда тот спал с родителями в одной комнате, было примерно тридцать лет, и он носил бороду. То, что пациент описывает лежащего мужчину как дворянина, становится понятным из типичных фантазий о происхождении', особенно ярко проявляющихся у невротичных детей. Шелковый камзол с кружевным воротником он увидел на картине, висевшей над кушеткой («Смеющийся кавалер» Франса Хальса), перед тем как закрыть глаза, он сосредоточенно рассматривал эту картину, так как она отражала его инфантильный комплекс аристократизма. Когда он потом рассматривает ее еще раз, то замечает, что одежда изображенного на картине мужчины напоминает платье знатной женщины. Таким образом, картина затрагивала еще один его комплекс — гомосексуальный.

О подобных сновидениях, повторяющихся на протяжение многих лет, говорит и пациент В. Но при рассмотрении случая В я не приводил анализ таких сновидений, чтобы не затруднять понимание.

О приведенном выше толковании этого сновидения пациент, когда описывал свои видения, не знал.

На следующий день пациент снова, лежа на кушетке, рассказал 0 таких видениях:

«Кентавр — а вот появляется маленький ребенок, еще один маленький кентавр». (Отец и сам пациент. Обратите внимание на сексуальную символику, заключенную в сравнении с диким кентавром или жеребцом!)

«Скачки... как наездники берут барьер». (Соперничество с отцом. У пациента вообще наблюдается черта характера, которую пациент В называет у себя «духом соперничества»),

«Лошадь, упавшая перед повозкой». (Пациент говорит, что по дороге ко мне видел упавшую лошадь. Более глубокая мотиви­ ровка этого видения скрыта в типичных фантазиях о смерти отца).

«’’Мужчина в шлеме”, картина Рембрандта». (Она висит не в моей комнате; но это любимая картина пациента. Его отец был рослым, энергичным человеком; он прошел две войны в звании гвардейца. Пациент хочет быть воином, как и его отец; отец также является прототипом фантазий о Наполеоне).

Далее следовал еще ряд явлений подобного характера.

Ср. мою работу «Сновидение и миф» (S. 40) [Abraham, K. Traum und Mythus. Eine Studie zur Völkerpsychologie. // Schriften zur angewandten Seelenkunde. — Helf 4. — Leipzig und Wien: Deuticke, — S. 1—73. — см. наст, том, C. 71- 142], также — Rank, О. Der Mythus von der Geburt des Helden: Versuch einer psychologischen Mythendeutung. — Leipzig und Wien: Franz Deuticke, 1909. — 93 s.

Схожую фантазию об упавшей лошади я недавно встретил еще в одном случае. Анализ этой фантазии одного мальчика можно найти у Фрейда (Freud, S. Analyse der Phobie eines fünfjährigen Knaben (1909b). // G. W. — Bd. 7. — S. 241—377.).

      Детские фантазии пациента таким же образом дают пищу его снам наяву и ночным сновидениям. Даже галлюцинации схожи с ними. Результат психической деятельности, аналогичный «работе сновидений», и в сновидном состоянии формирует из вытесненного (латентного) мыслительного материала очевидное содержание. Я указываю здесь только на частое применение символики и на очень интенсивную работу сгущения. Мы рассмотрели многочисленные примеры, демонстрирующие, что любая деталь сновидного состояния (и само это состояние, рассматриваемое как единое целое) служит выражением различных, а иногда противоречащих друг другу фантазий.

  Сновидения и невротические сновидные состояния являются не единственными производными от снов наяву. Мы можем присовокупить к ним еще два явления, характеризующиеся более сильным расстройством сознания. Сновидению родственен сомнамбулический сон, во время него невротик воплощает свои фантазии в более или менее сложных действиях, о которых он позднее не может вспомнить.

 Сновидным состояниям подобны «гипноидные состояния» и «сумеречные состояния». В этих последних мы снова находим явления, знакомые нам по сновидным состояниям, используя слова Брейера, я называю их «отрешением», «погружением окружающей реальности в сумерки» и «аффектом, сопровождающимся паузой в мышлении». Во время сумеречных состояний больной часто выполняет сложные действия. Степени нарушения сознания соответствует следующая за сумеречным состоянием амнезия; для рассмотренных нами сновидных состояний амнезия не характерна.

Брейер и Фрейд, 1895, S. 191, 2-го издания [Freud, S. (совместно с: Breuer, Josef) Studien Über Hysterie (1895d). / / G . W. — Bd. 1. — S. 75—312.]

Freud, S. Allgemeines über den hysterischen Anfall (1909a [1908]). // G. W. — Bd. 7. — S. 235—240.

      К этим эпизодическим явлениям истерии следует присовокупить еще ряд других родственных феноменов, на связь которых со снами наяву уже было указано в ходе предыдущих исследований. В первую очередь я назову истерические припадки. Фрейд кратко изложил свои взгляды относительно сущности этих припадков. Я привожу некоторые цитаты из его работ, на которые уже ссылался ранее:

 «Изучение историй детства истериков свидетельствует о том, что истерический припадок является заменой некогда практиковавшегося, но затем прерванного аутоэротического удовлетворения». Путем анализа сновидных состояний мы получили аналогичные результаты.

 «Анамнез больного имеет следующие стадии: а) аутоэротическое удовлетворение без представления о содержании; б) собственно аутоэротическое удовлетворение в соединении с фантазией, переходящей в акт удовлетворения; с) отказ от действия с сохранением фантазии; d) вытеснение этой фантазии, которая позднее переходит в истерический припадок либо в первоначальном виде, либо модифицировавшаяся и соответствующая новым жизненным впечатлениям и е) в зависимости от обстоятельств вновь вызывает связанный с ней акт удовлетворения, от которого пациент как будто уже отвык. Типичный цикл инфантильной сексуальной жизни — вытеснения — неудачи вытеснения и возвращения вытесненного». Таким образом, сновидные состояния и истерический припадок имеют три первые общие стадии.

  «Потеря сознания, абсанс истерического припадка исходит из короткого, но отчетливого отключения сознания, которое всегда ощущается на вершине сильного сексуального удовлетворения... Механизм этого абсанса сравнительно прост. Сперва все внимание направлено на процесс удовлетворения, а с наступлением удовлетворения вся эта сосредоточенность внезапно исчезает, так что возникает временная опустошенность сознания. Это свободное пространство в сознании затем расширяется в процессе вытеснения до тех пор, пока не становится способным принять в себя все то, что отвергает вытесняющая инстанция».

     Имея похожие начальные стадии и схожие цели, сновидные состояния и истерический припадок различаются в средствах проявления и в большинстве своем в поведении сознания. В то время как абсанс сновидного состояния практически всегда непродолжителен, особенно в сравнении с длительностью других стадий, при истерическом припадке провал сознания увеличивается по мере надобности. При истерическом припадке вытесненные фантазии реализуются с помощью «рефлекторного механизма коитального акта», таким образом оказывая влияние на «моторную разрядку напряжения вытесненного либидо». В сновидном состоянии этот процесс происходит в области фантазии, если не принимать во внимание определенные моторные проявления (например, изменение положения тела или походки), не имеющие отношения к коитусу.

   Наряду с моторными приступами истерии, в тесной генетической связи с сновидным состоянием находятся приступы страха. В этой разновидности эпизодических явлений истерии также следует видеть преобразованные процессы сексуального возбуждения. Мне хотелось бы здесь упомянуть, что все пациенты, сновидные состояния которых были подробно мною проанализированы, более или менее часто испытывают приступы страха, но, напротив, не страдают моторными припадками. В этом отношении существуют индивидуальные различия в протекании болезни, которые мы еще недостаточно хорошо изучили.

  Я хочу здесь заметить, что сновидные состояния аналогичной структуры встречаются и у душевнобольных (Dementia praecox). Их происхождение от снов наяву я недавно установил на примере одного юноши, страдающего гебефренией. В этом случае состояние отрешения было особенно ярко выражено; в сновидном состоянии пациенту казалось, что «все вокруг лишь театр». Я напоминаю, что при Dementia praecox также наблюдаются сумеречные состояния, имеющие общие важные черты с подобными состояниями при истерии. Продолжительные сноподобные состояния с особо проявляющимся чувством необычности были описаны Вернике, Юлиусбургером и другими авторами.

Ср. Stekel, W. Nervöse Angstzustände und ihre Behandlung. — Berlin und Wien: Urban & Schwarzenberg, 1908.

[Wernicke, C. Über Halluzinationen, Ratlosigkeit und Desorientierung in ihren wechselseitigen Beziehungen. // Neurologisches Centralblatt. — Leipzig, 1900. —
S.1131ff.] '
 [Juliusburger, O. Zur Lehre von den Fremgheitsgefühlen. // Monatsschrift für Psychiatrie und Neurologie. — 1912. — 36. Jahrg. — S. 270—282.

Не известно, каким образом Абрахам узнал об этой работе. Вероятно, Абрахам был знаком с этими исследованиями из устного сообщения.]

Мне довелось недавно наблюдать у одной пациентки серию кататонических припадков. Они начинались интенсивными движениями рта, как при поцелуе, представлявшими, несомненно, половой акт. Таким образом, и здесь видна ана­ логия с истерическим припадком.

   Все проанализированные случаи относятся к тяжелым психоневрозам. Но из этого, однако, не следует делать вывод, что сновидные состояния не встречаются при легких неврозах. Определенно, в большом количестве как легких, так и тяжелых случаев у больных отмечалась подверженность этим состояниям. Склонность к снам наяву наблюдалась у всех; им не удается преодолеть тягу к аутоэротическим действиям, которую они испытывали в детстве. Обычные сны наяву или производные от них явления более сложного характера помогают им время от времени бежать от действительности в страну их детства. Если индивидуум предрасположен к продуцированию сновидного состояния, то ему достаточно действия несильного раздражителя, затрагивающего вытесненные комплексы, чтобы войти в это состояние.

В особенности при обследовании больных с легким неврозом врачи не уделяют должного внимания сновидным состояниям, или эти состояния истолковываются неверно. Например, нередко пациентка говорит врачу, — не обязательно только в анализе, — что чувствует себя загипнотизированным им. Это очевидный феномен «переноса». Пациентка бессознательно готова подчиниться воле врача, т, е. она готова к пассивному поведению в ответ на посягательства врача, чего хочет ее бессознательное. Ее фантазия активно прорабатывает исполнение этого желания. Далее следует похожее на сон отрешение и другие известные нам явления. Пациентка, пока она находится у врача, испытывает сновидное состояние. Другие женщины, страдающие истерией, чувствуют себя загипнотизированными в присутствии любого мужчины. Под моим наблюдением была пациентка, всегда испытывавшая страх, находясь в трамвае. У нее появлялось чувство, что взгляды любого сидящего напротив мужчины «просверлят» ее. Вслед за этим каждый раз возникало состояние, которое она называла своего рода гипнозом, и которое заканчивалось приступом страха.

  Другие девушки, страдающие истерией, рассказывают, что при разговоре с мужчиной они внезапно ощущают отрешенность, слушают свой собственный голос, как будто говорит кто-то другой. Затем наступает «пустота в мыслях», за которой следует, наконец, страх и чувство стыда. Анализ позволяет установить, что такие индивидуумы часто предаются снам наяву. Особенно им нравится лежать по утрам в кровати и фантазировать. При удобном случае эти грезы возобновляются, и далее следуют другие типичные стадии сновидного состояния.

     Фрейд в своей работе, которую я цитировал выше’, дал краткий обзор причин и целей возникновения истерических припадков. Истерический припадок вызывается ассоциативно, когда посредством соединения с осознаваемой жизнью активируется определенный комплекс; органически припадок возникает тогда, когда либидо, усиленное внешними или внутренними причинами, не получает разрядки. Очевидно, что оба эти процесса, как правило, происходят одновременно. Те же факторы вызывают и возникновение сновидных состояний.

  По Фрейду, истерические припадки служат поначалу первичной тенденции болезни (бегству в болезнь), являясь, таким образом, утешением для пациента, кроме того, они служат и вторичным тенденциям болезни, когда болезнь используется в практических целях. В сновидных состояниях наблюдаются аналогичные явления. Прекрасным примером бегства в болезнь является случай пациента, который после смерти матери погрузился в длительное сновидное состояние. Каждый из рассмотренных случаев демонстрирует, что сновидные состояния также служат актуальной, практической цели. У многих пациентов такое состояние очень кстати возникает в неприятной ситуации. Но здесь стоит особенно отметить тот факт, что некоторые пациенты вызывают это состояние осознанно и намеренно, чтобы избежать чувства неудовольствия или получить удовольствие. В связи с этим следует вновь вспомнить о генетической связи между сновидными состояниями и онанизмом; к последнему невротики также часто прибегают как к средству утешения, чтобы, к примеру, забыть об испорченном настроении.

   Общей для сновидения и невротических сновидных состояний является функция предупреждения неудовольствия. Но последняя, кроме того, играет и позитивную роль, позволяя получить удовольствие. Пациент В, который с помощью сновидных состояний преодолевает свою пассивность, не только избегает тем самым неудовольствия, но и получает на первых стадиях процесса положительные эмоции от воображаемой активности.

 [Freud, S. Allgemeines über den hysterischen Anfall (1909a [1908]). // G. W. — Bd. 7. — S. 235—240.]

Freud, S. Der Witz und seine Bezeiehung zum Unbewußten (1905c). // G. W. — Bd. VI.

  Изменение сексуальной цели, которое происходит в сновидном состоянии пациента В, не является закономерностью. Существует другой тип, представленный, например, случаем пациентки С. Фантазии здесь развиваются в направлении уже преобладающей пассивности. Склонность к мазохизму становится при этом необычайно сильной.Сновидные состояния, как и другие феномены невроза, являются для невротика заменой для отсутствующей сексуальной деятельности. Его бессознательное использует этот суррогат, пока отсутствует реализация определенных желаний. Если же, напротив, либидо в достаточной степени удовлетворяется, то сновидные состояния прекращаются, полностью исчезают. С находившейся под моим наблюдением дамой, страдавшей легким неврозом, это произошло после того, как она испытала сексуальное удовлетворение в браке. У одного молодого человека, который находился у меня на лечении в связи с психической импотенцией, оживленная сексуальная фантазия вернулась в нормальные рамки после того, как у него восстановилась потенция и он смог достичь удовлетворения.

  Анализ сновидных состояний еще раз подтверждает, насколько плодотворны идеи Фрейда. С появлением психоанализа мы уже не ограничиваемся лишь описанием симптомов невроза, а можем осмыслить их сущность и объяснить особенности их проявления в каждом отдельно взятом случае. Мы можем понять условия и мотивы возникновения этих симптомов, выявить действующие в них движущие силы и скрытые тенденции. Теперь мы можем понять своеобразие каждого случая заболевания, не только учитывая жизнь влечений невротика в настоящий момент, но и исследуя его вытесненные детские желания. Так как егосамые сокровенные помыслы направлены на повторение инфантильных ситуаций удовлетворения, память о которых хранит его бессознательное.