Перенесение сексуальных травм как форма инфантильной сексуальной деятельности (1907)

Абрахам Карл

Учение Фрейда об этиологии истерии с течением времени испытало значительные преобразования. Но Фрейд, как он сам отмечает, придерживался двух точек зрения и все глубже проникал в познание их значения: это точки зрения относительно сексуальности и инфантилизма. В преобразованиях всей теории сексуальности и учении о неврозах также принимала участие и проблема сексуальной юношеской травмы. Некоторое время Фрейд видел в этом корень истерических явлений и предполагал, что этот корень присутствует во всех случаях истерии. Такая точка зрения не сохранилась в ее первоначальной форме. В своем труде «Мое мнение о роли сексуальности в этиологии неврозов» Фрейд отвел вторичную роль сексуальной юношеской травме и высказал гипотезу относительно анормальной психосексуальной конституции как первичной основы неврозов. Эта точка зрения воздает должное тому факту, что отнюдь не все дети, перенесшие сексуальную травму, позже заболевают истерией. Дети, склонные к истерии, согласно мнению Фрейда, вследствие этой анормальной предрасположенности нездоровым образом реагируют на сексуальные впечатления любого рода. Недавно я сам обнаружил у душевнобольных проявление инфантильных сексуальных травм. Я придерживался мнения, что такая травма не принимается во внимание в качестве причины болезни, однако оказывает формообразующее влияние на болезнь. Я присоединился к мнению Фрейда, допуская предположение об анормальной психосексуальной конституции.

Все же это предположение продвигает нас лишь на один шаг вперед, в то время как перед вторым, более важным останавливается.

Freud, S. Meine Ansichten über die Rolle der Sexualität in der Ätiologie der Neurosen (1906a [1905]). // G. W. — Bd. 5 — S. 157 {149—159}.
 Ibid.
 Abraham, K. Über die Bedeutung sexueller Jugendtraumen für die Symptomatologie der Dementia praecox. // C. — 1907. — N. F. — Bd. XVIII, Juni. — S. 409— 415 [см. наст. том. C. 3—12.].

Хотя оно объясняет нам, почему в истории многих индивидов большое значение придается перенесенной в детстве сексуальной травме. Необъяснимой, напротив, остается проблема, почему в детском анамнезе многих невротических и психотических личностей обнаруживается сексуальная травма. Если мы разрешим эту проблему, то также найдем объяснение сущности предположенной анормальной конституции, хотя бы отчасти.

При помощи данной работы я намереваюсь приблизиться к разрешению этих вопросов. При этом я, в частности, приведу доказательство того, что в большом числе случаев перенесения травмы желает бессознательное ребенка, так что мы можем видеть в этом форму инфантильной сексуальной деятельности.

У каждого, кто наблюдал за детьми с их психологическими особенностями, появится ощущение, что для одного ребенка заманивания и искушения доступны с трудом, а для другого, наоборот, легко. Есть дети, которые почти без сопротивлений исполняют требование незнакомца следовать за ним, другие же в таком случае реагируют противоположным образом. Подарки, сладости или также один вид этих предметов по-разному влияют на детей. Кроме того, есть дети, которых с сексуальной точки зрения провоцируют взрослые. Очень поучительны в этом отношении акты судебных процессов из-за безнравственных поступков с детьми. Такое поведение детей мне известно из двух случаев, в которых один старик, страдающий слабоумием, совершал преступления; в большом количестве других случаев сохранилось в этом направлении серьезное подозрение. Даже среди братьев и сестер в этом отношении наблюдаются бросающиеся в глаза различия. Мне известны многие случаи такого рода. Из нескольких сестер, например, чужой человек может заманить одну из них пойти с ним, в другой раз она следует за взрослым мальчиком в уединенное место и позволяет ему себя целовать. Две другие сестры проявляют противоположное поведение. Одна сестра, о которой можно рассказать еще много похожих черт, уже в детстве проявляет невротические черты и позже заболевает ярко выраженной истерией. Это не единичный пример, а типичный. Предварительно мы в целом констатируем, что некоторые дети по отношению к заманиванию проявляют более выраженное согласие идти навстречу, чем другие. Этот опыт может помочь нам разделить сексуальные травмы на группы, несмотря на их многообразие. Мы можем различить такие сексуальные травмы, которые обрушились на ребенка непредвиденно, и те, что сопровождались соблазнением или заманиванием или которые каким-то образом были ожидаемы или даже спровоцированы. В случаях первой группы отсутствует какая-либо причина, чтобы допустить со стороны ребенка желание идти навстречу. В случаях второй группы наоборот нельзя исключить предположение такого желания. В этих группах еще не открываются все случаи: если сексуальное покушение происходит непредвиденно, то человек, с которым это случается, может вести себя активно, серьезно защищаясь, или смириться с насилием. В последнем случае мы снова встречаем желание идти навстречу, готовность отдаться нападающему. Используя выражение римского права, я бы сказал: такой человек подчиняется неприятелю vis haud ingrata'.

Vis haud ingrata во все времена притягивал к себе интерес законодателя там, где шла речь об определении наказания за сексуальное преступление. Здесь я ссылаюсь, например, на иудейское законодательство и цитирую из 5 книги Моисея, глава 22, 22—27:

«Если девка обручена с кем-то, а какой-нибудь мужчина вступит с ней в брак в городе и будет спать у нее, то вы должны вывести обоих за город Thor и бить их камнями, чтобы они умерли; девку за то, что она не кри­ чала, так как была в городе; мужчину за то, что опозорил свою ближнюю жену; и это зло должно быть совершено тобой. Но если кто-то женится на обрученной девке в поле и схватит ее и будет спать с ней, то умереть должен один мужчина, который спал у нее, а девку ты не должен убивать; потому что она не совершила смертного греха, а точно так же, как кто-либо, возвышалась против своего ближнего и убила бы его душу. Потому что он нашел ее в поле, и обрученная девка кричала, а рядом не было никого, кто мог бы помочь».

Кроме того, я ссылаюсь на отличную маленькую историю из романа «Дон Кихот», которую сообщает Фрейд

 [Vis haud ingrata (лат.) — не совсем с желанием.] [Втор. 22: 22 —27. Здесь К. Абрахам дает краткий пересказ главы 22 Пятикнижия Моисея.]

F r e u d , S . Zur Psychopathologie des Alltagslebens (Über Vergessen, Versprechen, Vergreifen, Aberglaube und Irrtum) (1901b). // G. W. — Bd. 4. — S. 201.

«Одна женщина дергает перед судьей мужчину, который, возможно, насильно лишил ее чести. За ее страдания Санчо вознаграждает ее полным кошельком, который он отнимает у обвиняемого, и после ухода женщины разрешает ему пойти за ней и снова вырвать у нее кошелек. Продолжая бороться за кошелек, они возвращаются, и женщина хвалится, что злодей был не в состоянии завладеть кошельком. На это Санчо отвечает: “Если бы ты отстаивала свою честь хотя бы наполовину того, как ты отстаивала этот кошелек, то мужчина не смог бы лишить тебя ее”».

Приведенные примеры, конечно же, касаются взрослых; мы еще убедимся в том, что в этом отношении не возникает отличий между детьми и взрослыми.

Иудейский закон делает зависимым наказание девушки от того, призывала ли она на помощь. Это значит: использовала ли она возможность предотвратить случившееся. В этом отношении, а также и других, я проверил случаи, которые опубликовал раньше. В каждом из этих случаев травма могла быть предотвращена. Если бы дети вместо того, чтобы следовать заманиваниям, могли позвать на помощь, убежать или не подчиниться. В ряде других случаев я смог констатировать то же самое.

Доказывающим для предположения о согласии со стороны ребенка является не только поведение ребенка во время подготовки к преступлению и во время самого преступления, но также и его поведение после перенесенной травмы. Когда Брейер и Фрейд обнаружили, что истеричные люди страдают от воспоминаний, они обратили внимание на тот факт, что дети не сообщают родным об инфантильной сексуальной травме, а скрывают ее. Это происходит не только под влиянием недавних впечатлений случившегося, а, как доказали авторы, переживание вытесняется в подсознательное так, что становится совсем недоступным для произвольного воспоминания. Я подтвердил (loc. cit., S. 415) похожее поведение детей с последующим заболеванием Dementia praecox. Тогда я не остановился подробно на объяснении этого поведения.

[Сервантес, М. де. Хитроумный Идальго Дон Кихот Ламанческий. / Сервантес, М. Собрание сочинений. — 4.1. — Гл. XLV. — М.: Художест­ венная литература, 1970. — С. 331—333. Здесь К. Абрахам пересказывает содержание главы XLV.]

Abraham, K. Über die Bedeutung sexueller Jugendtraumen für die Symptomatologie der Dementia praecox. // C. — 1907. — N. F. — Bd. XVIII, Juni. — S. 409—

415 [см. наст. том. C. 3—12.].

 [Freud, S. (совместно с: Breuer, Josef) Studien über Hysterie (1895d). // G. W. — Bd. 1. — S. 75—312.]

То, что ребенок приобрел сексуальное переживание и, несмотря на связанные с этим эмоции, скрыл от родителей, является необычным явлением. Ребенок, которого кто-то преследует и избивает, с жалобами обращается к своей матери. Здесь я ожидаю услышать отговорку, что ребенку мешает говорить конвенциональная деликатность, потому что он воспитан избегать в беседе всего, что касается сексуального. Но эта отговорка ни в коем случае не является обоснованной̆. Во-первых: под впечатлением сильных эмоций ребенок не заботится о конвенциональном. Но не все дети, которых постигло переживание сексуального вида, ведут себя таким образом. Я хочу объяснить это при помощи одного примера и его противоположности.

В подвале одного дома должна была проверяться водопроводная труба. Рабочий вошел в дом и попросил ключ от подвала. Живущая в этом доме женщина говорит, что ему нужно спуститься по лестнице, а она принесет ему ключи. Он спускается по лестнице; вслед за этим маленькая дочка той женщины несет ему ключ. Мужчина идет в подвал, а спустя короткое время возвращается. Ребенок ждет его на полутемной лестнице, чтобы забрать ключ. Прежде чем малышка успевает забрать ключ, мужчина совершает безнравственный поступок. Испугавшись, девочка бежит вверх по лестнице и сразу же сообщает матери о случившемся. Мужчину арестовывают.

В качестве противоположного примера выступает один из опубликованных мною раньше случаев. Сосед заманил девятилетнюю девочку в лес. Она пошла с ним без сопротивлений. Тогда он попытался изнасиловать ребенка. И когда он уже был близок к своей цели или почти достиг ее, девочке удалось освободиться. Она побежала домой, но ничего не рассказала о случившемся. Так и в дальнейшем она хранила это в тайне от своих родственников.

[В этой работе Абрахам использует оба термина — подсознательное и бессознательное. При этом: подсознательное он понимает в топографическом смысле (над-подсознательное), бессознательное — в функциональном смысле (функциональная взаимосвязь между системами сознательное — предсознательное — бессознательное).]

Abraham, K. Über die Bedeutung sexueller Jugendtraumen für die Symptomatologie der Dementia praecox. // C. — 1907. — N. F. — Bd. XVIII, Juni. — S. 409— 415 [см. наст. том. C. 3—12.].

Поведение этих двух детей после перенесения травмы полностью противоположное; почему? Сначала следует указать на поведение детей при других обстоятельствах. Например, ребенок поранился во время запрещенной ему игры, он подавляет боль и не ищет, как обычно, в этом случае утешения матери. Причина ясна: ребенок побежден привлекательностью запретного и испытывает чувство вины за свое несчастье.

Это чувство вины у ребенка чрезвычайно тонко. Мне известна следующая история из молодости одной дамы, которая представляет интересную иллюстрацию для занимающей нас проблемы. Будучи маленькой девочкой, она вместе со своей подругой искала цветы. В этот момент подошел незнакомый мужчина и сказал обеим девочкам, чтобы они шли с ним, и он покажет им место, где есть много красивых цветов. Они прошли вместе с ним некоторое расстояние. Потом у нее возникли опасения идти дальше с незнакомцем; она внезапно развернулась и побежала. Ее подруга последовала за ней. И хотя между мужчиной и детьми не произошло ничего, кроме того, что они прошли вместе некоторое расстояние, женщина отчетливо помнит, что тогда она опасалась говорить об этом дома. Она хранила это втайне от родных и даже больше не говорила об этом со своей подругой. Это молчание следует объяснять чувством вины. Очевидно, у ребенка было более или менее определенное ощущение, что вина лежит не только на том, кто заманил, но также и на том, кто позволил себя заманить.

Очевидно, подобное объяснение относится и к двум ранее приведенным примерам. Одного ребенка настигли в момент, когда он не подозревал ничего подобного и при этом находился в ситуации, которая была создана не им самим: мать послала его в подвал. Никто не мог упрекнуть его в этом, и поэтому он сразу находит слова, чтобы рассказать матери о произошедшем. Другой же ребенок, напротив, позволил себя заманить. Он последовал за соседом в лес и позволил ему достаточно далеко зайти в исполнении своего намерения, прежде чем вырваться из его рук и убежать. Нет ничего удивительного, что ребенок умолчал о случившемся.

Заманивающее в любом сексуальном действии — это связанное с ним получение удовольствия. При любом сексуальном акте Фрейд отличает пред-удоволъствие и удовольствие от исполнения. Пред-удовольствие может возникнуть физическим путем, оно также может быть вызвано посредством других чувственных раздражений, например, посредством оптических впечатлений, и, наконец, чисто психически посредством представлений — посредством напряженной и возбуждающей ситуации. Трудно решить, какой из этих двух видов удовольствия играет для ребенка большую роль. Конечно, здесь имеются большие индивидуальные отличия. В некоторых случаях, которые я наблюдал, кажется, как будто необычность и таинственность ситуации, т. е. приключение, являются для ребенка наиболее привлекательными. С другой стороны, я должен сослаться на те случаи, в которых непосредственно взрослые провоцируют детей к совершению сексуальных действий; здесь мы, конечно, должны принимать в расчет потребность в удовольствии удовлетворения.

Достижение сексуального пред-удовольствия или удовольствия от исполнения — это то, к чему склоняется детское либидо, когда ребенок предается травме. Это достижение удовольствия является тайной, которую ребенок в страхе укрывает. Только это объясняет чувство вины ребенка и последующие психологические процессы, которые присоединяются к перенесению сексуальной травмы. Здесь я должен сослаться на точку зрения Фрейда относительно ранних фаз сексуальности. Фрейд полностью разрушил старую сказку о длящемся до пубертата сексуальном латентном периоде. Из его исследований мы узнаем, что первые следы сексуальных действий проявляются очень рано, и что некоторое время они носят аутоэротический характер. Затем следует стадия, на которой ребенок обращается к «любви объекта»; сексуальный объект не обязательно должен быть другого пола. Затем, наряду с гетеросексуальными и гомосексуальными порывами, проявление находят и другие, носящие садистический или мазохистический характер. И поэтому Фрейд говорит о полиморфно-перверсивной стадии. Конечно, сознанию ребенка не доступна истинная суть всех этих ранних порывов. Они ускользают от бессознательного. Они склоняются к определенной сексуальной цели, не объясняя этой тенденции ребенку. В этом смысле для ребенка, склонного к истерии или Dementia praecox, сексуальное переживание является сексуальной целью. Ребенок переносит травму из-за намерения своего бессознательного. Перенесение сексуальных травм в детстве, если в его основе лежит бессознательное желание, относится к мазохистическим выражениям сексуального влечения, таким образом, представляет форму инфантильной сексуальной деятельности.

Freud, S. Drei Abhundlungen zur Sexualtheorie (1905d). // G. W. — Bd. 5. — S. 27, 33—145.

[Ibid.]

Границы между здоровыми людьми и отклоняющимися от нормы в области сексуальности, как, собственно, и везде, не являются четкими. Я считаю справедливым видеть в сексуальном голоде, который ведет к готовности отдаться сексуальной травме, в целом анормальный вид сексуальной деятельности. В глаза бросается то, что мы встречаем его именно в предыстории невротических или душевнобольных индивидов, в дальнейшей жизни которых в изобилии обнаруживаются сексуальные отклонения. Когда я пытался перенести учение Фрейда с психосексуальной основы истерии на Dementia praecox, то уже в нескольких грубых чертах изложил, насколько отклоняется сексуальность детей, которые в дальнейшем подвергаются этим болезням. Я предположил, что сексуальное развитие идет несколько впереди, и само либидо в количественном отношении анормально, но что, кроме того, фантазия этих детей преждевременно и в анормальной степени занимается сексуальными вещами. Теперь такая точка зрения позволяет точнее понять сказанное: дети этой категории проявляют анормальное желание к достижению сексуального удовольствия, вследствие этого переносят сексуальные травмы.

Если мы проследим за дальнейшей судьбой связанных с перенесенной травмой представлений, то мы найдем новые отправные точки для представленной точки зрения.

Abraham, K. Über die Bedeutung sexueller Jugendtraumen für die Symptomatologie der Dementia praecox. // C. — 1908. — N. F. — Bd. XVIII, Juni. — S. 409—415 [см. наст. том. C. 3—12.].

Для сознания ребенка, как и взрослого, невыносимо чувство вины. Поэтому ребенок пытается переработать окрашенные отвращением воспоминания каким-либо образом, в результате чего он остановит их разрушительное влияние. Поэтому они отделяются от имеющихся осознанных содержаний. Тогда они ведут обособленное существование в качестве «комплекса».

Иная ситуация у детей, которые перенесли сексуальную травму, никоим образом не проявив желания идти навстречу. Такие дети могут свободно высказаться; поэтому им не нужно насильно исключать реминисценции о случившемся из поля сознания.

Процесс остановки окрашенных отвращением представлений из сознания при истерии и Dementia praecox (соответственно, у людей, которые в дальнейшем страдали одним из этих заболеваний) одинаковый. Впрочем, мы ежедневно можем наблюдать его также и у здоровых людей. Но рано или поздно выясняется, что вытеснение — это только временное средство. Хотя комплекс долгое время может оставаться в подсознательном'. Но однажды наступает аналогичное первичной сексуальной травме переживание и приводит в волнение вытесненный материал представлений. Затем происходит преобразование в симптом истерии или Dementia praecox. При Dementia praecox, однако, появляется еще одна возможность, чтобы по эндогенным причинам встретить «сдвиг» болезни и чтобы теперь переработать этот материал в симптомы.

Фрейд познакомил нас еще и с другими механизмами, которые в целом служат тем же целям, что и вытеснение. Здесь, например, следует упомянуть транспозицию аффекта на индифферентные представления; если избирается этот путь, то появляются навязчивые симптомы. Так же, как процесс вытеснения, процесс транспозиции на индифферентные представления при Dementia praecox совершенно подобным образом проходит и при «неврозах». В первую очередь, я вспоминаю только, например, о воображаемых беременностях у больных Dementia praecox, которые, между тем, согласно их психологическому генезису, похожи на истерические беременности, и в последнюю очередь — о факте, что в некоторых, между тем, с диагностической точки зрения ясных случаях Dementia praecox навязчивые представления составляют самую выделяющуюся черту картины болезни. Два вида выражения сексуального чувства вины являются общими для истерии и Dementia praecox. Dementia praecox располагает еще и третьим видом: образование бреда самообвинения, который передвигается на индифферентные представления. В данный момент при помощи истории болезни я не могу привести доказательства того, что упреки самого себя, носящие сексуальный характер, являются важным источником бреда самообвинения. В своей последней работе я указал на то, что определенное число пациентов рано или поздно связывают бред прегрешения с тем, что в молодости они не были искренними, ничего не рассказали своим родственникам о сексуальном переживании. Чувство вины, которое в действительности связывается с перенесением сексуальной травмы без сопротивлений, переносится на незначительные «грехи» недостаточной искренности. Мне кажется, что этот психический механизм перенесения на менее аффективные представления с транспозицией, как она находится в основе образования навязчивых представлений, близко родственны. Результат является различным: тут навязчивое представление, там бредовое представление. Здесь я могу лишь затронуть другие похожие механизмы, известные нам также благодаря Фрейду и служащие родственным целям, например, при истерии и Dementia praecox (впрочем, также в травме) крайне частый «перевод», например, перевод генитальных ощущений на рот. Таким образом, дальнейшая судьба комплекса и его последующие выражения всегда свидетельствуют о вышеупомянутой сути сексуальной юношеской травмы. Еще одно особенно примечательное, но с нашей точки зрения всегда объяснимое доказательство, что наше бессознательное идет навстречу сексуальной травме, предоставляют дети, которые в дальнейшем обречены на страдания истерией или Dementia praecox, вследствие того, что часто они имеют не одну травму. Следует ожидать, что дети, перенесшие ожоги, будут бояться огня, это значит, что при каждом повторении сексуальной травмы уклоняться от возможности повторения, тем более, что такой случай, кроме удовольствия, приносил им боль или другие чувства отвращения или косвенно напоминал о них. Но опыт показывает обратное. Индивиды, которые однажды перенесли сексуальную травму и отчасти чувствовали за собой вину из-за того, что пошли навстречу, но при которой они также достигли удовольствия, кроме того, склоняются к тому, чтобы подвергать себя таким переживаниям. Если они переносят вторую травму, то она ассимилируется подсознательным с вытесненной первой. Вторая или последующая травма действует «вспомогательным образом», чтобы разрушить психическое равновесие и разжечь болезнь. В зависимости от врожденной склонности это истерия или Dementia praecox.

[См. прим. 4, С. 18.]

[Freud, S. Drei Abhundlungen zur Sexualtheorie (1905d). // G. W. — Bd. 5. — S. 27, 33—145.]

Склонность к последующему перенесению сексуальных травм — это своеобразие, которое мы достаточно часто можем наблюдать у взрослых людей, страдающих истерией. В этом случае можно говорить о травматофильном диатезе, который, впрочем, не ограничивается сексуальными травмами. В обществе истерики являются интересными людьми, с которыми постоянно что-то происходит. С истеричками особенно часто случаются приключения. Им докучают на открытых улицах, над ними совершают самые дерзкие сексуальные преступления и т. п. В их сути заложено то, что они должны подвергаться травматическому воздействию. Им необходимо быть слабее внешней силы; в этом мы находим общее психологическое качество женщин в преувеличенной форме. Так как мы также находим при выраженной истерии в зрелом возрасте склонность к перенесению травмы, то предположение о подобной склонности в детстве у таких людей является важной опорой.

В своей работе «Психопатология обыденной жизни» Фрейд обращает внимание на то, что маленькие неловкие движения, промахи, ушибы, несчастные случаи и т. п. в будничной жизни часто основываются на бессознательном намерении тех, с кем они происходят. Выше я цитировал рассказанный Фрейдом забавный случай; он показывает, что сексуальные «несчастные случаи» также могут основываться на желании бессознательного. Это учение Фрейда придает представленной мной точке зрения то, что в основе инфантильной сексуальной травмы в точно обозначенных случаях лежит желание бессознательного, и это является дальнейшей и очень важной опорой. Чтобы доказать правомочие использованных здесь результатов исследования Фрейда, я хочу привести несколько относящихся к этому примеров из собственного опыта.

 [См. прим. 4, С. 18.]

Здесь также следует указать на сновидения здоровой девочки и женщины, в которых их закалывает или еще каким-либо способом убивает мужчина. Фрейд учит, что в этом следует видеть символическое представление сексуальных желаний. В травме мужчине отводится роль нападающего, сновидице — пассивная роль. Тогда она не будет виновата в символичном сексуальном акте.

[Freud, S. Zur Psychopathologie des Alltagslebens (Über Vergessen, Versprechen, Vergreifen, Aberglaube und Irrtum) (1901b). // G. W. — Bd. 4.]

На широкой, хорошо просматриваемой улице в ясный день на девятнадцатилетнюю девушку наехал солдат, скакавший̆ рысью. Недолгое время она была без сознания, но не получила тяжелых физических повреждений. Вскоре после этого проявляются симптомы так называемого травматического невроза.

Предыстория девушки представляет следующее. С самого детства на нее удручающим образом действовали различные впечатления и знания. Сначала она стала свидетельницей̆ ссоры ее родителей̆. Когда они развелись, то по решению суда девочка осталась с матерью. Но она не испытывала симпатии к матери, необразованной женщине, не имевшей̆ чувства такта. Отец же, наоборот, был ей симпатичен, несмотря на простую профессию ремесленника, он занимался литературой. В 12 лет девочка сбежала от матери и пришла к отцу. Она была одной из лучших учениц в школе и рано предприняла поэтические попытки. Она хотела стать учительницей, почему она, кажется, и была увлечена, кроме ее наклонностей, учителем. Но так как у отца не было средств позволить своей дочери посещать семинар, она была вынуждена рано оставить школу и исполнять различную временную подсобную работу в качестве служанки. Она чувствовала себя очень несчастной, потому что не могла удовлетворить ни свое желание учиться, ни попасть в более высокое социальное окружение. На одном из мест она работала 1,5 года. Затем она пыталась продвинуться дальше, изучая тем временем стенографию и машинопись. Прежде чем она достигла своей цели, закончились деньги; затем она стала работать на фабрике, где ей не нравилось общаться с необразованными работницами. Отношение к матери полностью ухудшилось с тех пор, как у пациентки появилось подозрение, что ее младшая сестра родилась от запретных отношений ее матери перед разводом. Она была совершенно обособлена, тем более, что отец мало о ней заботился; она должна была работать в ненавистной ей профессии и жить в ненавистном ей окружении. Младшая сестра, которой пациентка помогала на свои средства получить профессию, отплатила ей неблагодарностью. Все эти обстоятельства, возможно, также несчастливая любовь, подействовали на нее так удручающе, что она потеряла всякую радость жизни. Перед несчастным случаем она писала стихи, в которых выражала свою усталость от жизни. Тогда и произошел упомянутый выше несчастный случай.

Если человек потерял радость жизни, как в этом случае, если определенно присутствует мысль: лучше умереть, чем так жить, и если тогда с этим человеком происходит несчастный случай, которого ни в коем случае нельзя было бы избежать, то я считаю правомочным предположение о бессознательном намерении к самоубийству. Девушка ненамеренно бросилась под лошадь, это было бы сознательным самоубийством, но она в недостаточной мере восприняла возможность его отклонения. Фрейд уже объяснял подобные случаи самоубийства или попытки суицида, которые производили впечатление несчастного случая. Следует отметить, что для того, чтобы улучшить ее состояние, ей нужно дать задание, которое имеет отношение к ее комплексу, заботясь о лучшем положении.

Какие странные и все же целесообразные пути выбирает бессознательное, чтобы достичь цели, показывает следующая история о несчастном случае одной женщины, страдающей Dementia praecox. Прежде всего, женщина высказывала бредовые идеи прегрешения, причиной которых была выявлена продолжительная мастурбация. Она рассказала, что мастурбация восходит к одному несчастному случаю, который произошел несколько лет назад. Тогда она поскользнулась и ушиблась генитальной областью об угол стола. Согласно способу, которым пациентка описывает ход событий, невозможно представить себе этот несчастный случай иначе, чем предположение о бессознательном намерении пациентки. Вероятно, что тогда пациентка испытывала половое возбуждение и не могла удовлетворить его нормальным образом. Она боролась с влечением к мастурбации. Совершение этого сознательно было запрещено, что привело к образованию пути в бессознательное.

Другая пациентка с детства испытывала чрезвычайно сильную симпатию к своему брату. Когда она выросла, качества всех мужчин она сравнивала с качествами ее брата. Позже она влюбилась в другого мужчину, но это была любовь с несчастливым концом. Вскоре после этого, когда пациентка была очень сильно подавлена, она дважды подвергала себя опасности во время прогулки в горах в результате неловких движений. Так как она была опытной туристкой, то двукратное падение в совершенно простых и безопасных местах осталось загадкой. Позже выяснилось, что в это время она уже увлекалась планами о самоубийстве. Начиная с того времени несчастливой любви, она снова обратила всю свою симпатию на брата, который в скором времени обручился. Вскоре после этого пациентка заболела Dementia praecox. (Предположительно, болезнь развивалась медленно.) В начальном состоянии депрессии она пыталась выброситься из окна — вероятно, аналогия падения с горы. В клинике ее состояние улучшалось медленно. Наконец, пациентка могла пойти гулять в парк с сиделкой. Там пролегала канава. Ежедневно она переходила канаву по дощатому мостику, хотя совершенно легко могла перепрыгнуть ее. В это время она узнала день, когда должен был жениться ее брат. Она постоянно говорила об этой свадьбе. Накануне свадьбы брата во время прогулки она не воспользовалась мостиком, а прыгнула через канаву, но так неловко, что растянула себе ногу. Так и позже довольно часто она получала подобные ушибы, так что у сиделки даже появилось подозрение, что в них было что-то желанное. Очевидно, что посредством этих небольших несчастных случаев бессознательное выражало намерение самоубийства.

Все такие происшествия рассматриваются в совершенно другом свете, как только становятся известными предшествующие события и сопровождающие обстоятельства. Чем больше такие происшествия подвергают психологическому анализу, тем обширнее учатся оценивать значение «желания бессознательного». Само собой разумеется, здесь не следует проводить четкую черту между бессознательным и сознательным намерениями.

Для продолжительного перенесения травм (не только сексуального вида) взрослые невротики и душевнобольные предлагают нам интереснейшие примеры. Мы должны совершить небольшой экскурс в близкую область. То, что травматическая истерия в чрезвычайно большом числе случаев равнозначна пенсионной истерии, вне дискуссии. Борьба за получение возмещения не позволяет исчезнуть проявлениям болезни. Если в случае улучшения пенсии угрожает сокращение или полное лишение, то уже исчезнувшие или ставшие более мягкими симптомы проявляются по-новому или в усиленной степени. Здесь нам открывается взгляд на многосторонность способов, каким образом бессознательное умеет реализовывать такие желания, которые совсем не нужно объяснять сознательному. Часто в таких случаях страдают люди, которые однажды перенесли несчастный случай, в скором времени еще один, зачастую совсем незначительный, который оказывается кстати для поддержки права на пенсию. Главным образом я получил такой опыт у класса людей, особенно расположенных к истерии, а именно у польских рабочих, заключивших договор на основании немецкого закона о страховании от несчастных случаев. Согласно общему опыту, эти люди отстаивали свое право на пенсию с чрезмерным упорством, и травматично- истерические симптомы укреплялись в них с особой настойчивостью. Число польских рабочих, которые настаивали на выплате пенсии из-за многочисленных несчастных случаев было неожиданно большим.

Тенденция к усилению первого несчастного случая посредством второго выражается, даже если человек, перенесший несчастный случай, болен истерическими симптомами, и поэтому у него нет возможности перенести второй несчастный случай на производстве. Один итальянский рабочий, которого я наблюдал недолгое время, был ранен железной скобой, упавшей со станины ему на голову. Я позволил ему рассказать его сновидения. Повторив несколько раз, он рассказал, что в сновидении его кто-то ударил по голове палкой, или с ним произошел какой-либо другой несчастный случай. Его бессознательное, вероятно, желало сохранить травматический комплекс симптомов и нашло выражение этого желания в сновидении. То, что сопровождающий страх не противоречит этой точке зрения, исходит из теории сновидений Фрейда. Я думаю, что таким образом частые страшные сновидения потерпевшего можно привести в соответствие с теорией желания Фрейда. Бессознательное не покоится, если оно действует, чтобы на деле применить комплекс. Оно заботится о том, чтобы аффективное значение перенесенной травмы не пропало, и снова время от времени напоминает о событии посредством страшного сновидения.

Все эти наблюдения как за взрослыми, так и за детьми, приводят анализ сновидений как здоровых людей, так и невротиков и душевнобольных, анализ симптомов как истерии, так и Dementia praecox к заключению, что в основе сексуальных травм и особенно инфантильных, так же как и других травм, во многих случаях лежит бессознательное намерение со стороны кажущейся пассивной части.

То, что люди, которые позже заболевают истерией или Dementia praecox, проявляют в молодости анормальное согласие пойти навстречу сексуальным травмам, мы объяснили их анормальной уже в детстве сексуальностью. Мы пришли к пониманию этого поведения как формы анормальной инфантильной сексуальной деятельности. Изначальное учение Фрейда претерпевает в результате этого значительное изменение. Инфантильная сексуальная травма не играет этиологической роли для истерии и Dementia praecox. В перенесении сексуальной травмы выражается, скорее, уже в детстве потребность к дальнейшему неврозу или психозу. На месте этиологического значения сексуальной травмы выступает формообразующее значение.

Так мы понимаем, как сексуальная травма придает болезни определенное направление движения, а многим симптомам индивидуальное выражение. Наши исследования наглядно показали нам значительное сходство в симптоматологии истерии и Dementia praecox по-новому. Нерешенным остается вопрос о бессомненно имеющихся различиях между обеими болезнями. В большей части они находятся в психосексуальной области; они должны стать предметом дальнейшего исследования.

Abraham, K. Die