 |
Услуги |  |
 |
||
 |
 |
Эту статью можно было бы охарактеризовать как первый отрезок на пути, который с различными разветвлениями и порой резкими поворотами тянется от начала и до конца научного творчества Фрейда. И тем не менее, строго говоря, она не является началом этого пути, ибо ей предшествовали несколько «рекогносцировок» в форме черновых вариантов, отосланных Фрейдом Вильгельму Флиссу, которые были опубликованы только посмертно (Freud, 1950). Читая эти ранние работы надо иметь в виду, что к тому времени Фрейд занимался проблемой, каким образом данные психологии можно выразить в неврологических терминах. Он по-прежнему предполагал, что существуют бессознательные психические процессы, которыми нельзя полностью овладеть. Так, в данной работе он проводит различие между «соматическим сексуальным возбуждением», с одной стороны, и «сексуальным либидо или психическим удовольствием»— с другой. «Либидо» рассматривается как нечто исключительно «психическое», хотя опять-таки четкого различия между «психическим» и «сознательным» пока еще проводится. Интересно, однако, что уже через несколько лет, когда Фрейд писал резюме к этой работе (1897), он, очевидно, пришел к пониманию либидо как чего-то потенциально бессознательного, поскольку он пишет: «Невротическая тревога — это преобразованное сексуальное либидо».
В каких бы терминах Фрейд ни излагал эту теорию, он придерживался ее, если не считать некоторых дифференцирующих ограничений, до самой старости. Но этому предшествовал длинный ряд менявшихся представлений, которые вкратце излагаются в «Предварительных замечаниях издателей» к последнему из его основных трудов, посвященных этой теме, — к работе «Торможение, симптом и тревога».
[ВВЕДЕНИЕ]
Сказать что-либо абсолютно верное о неврастении сложно, пока этим названием болезни позволительно обозначать все то, для чего его употребил Бирд1. Я думаю, невропатология только выиграет от того, если мы предпримем попытку отделить от истинной неврастении все те невротические нарушения, симптомы которых, с одной стороны, более прочно связаны между собой, чем с типичными неврастеническими симптомами (ощущением сжатия головы, раздражением спинного мозга, диспепсией, сопровождающейся вздутием живота и запорами), и которые, с другой стороны, с точки зрения их этиологии и механизма позволяют выявить существенные отличия от типичного неврастенического невроза. Если взяться за осуществление такого намерения, то вскоре будет получена весьма однородная картина неврастении. В таком случае это позволит более строго, чем до сих пор, отделить различные псевдоневрастении (картину органически опосредствованного назального рефлекторного невроза2, нервные нарушения при истощении и артериосклерозе, предварительные стадии прогрессивного паралича и некоторых психозов) от истинной неврастении, далее можно будет оставить в стороне — по предложению Мёбиуса — status nervosP наследственно дегенерированных людей и найдутся также причины причислять некоторые неврозы, которые сегодня называют неврастенией, особенно перемежающегося или периодического характера, скорее к меланхолии. Но самое радикальное изменение намечается, если решиться отделить от неврастении тот симптомо-комплекс, который я опишу в дальнейшем и который особенно отвечает вышеуказанным условиям. В клиническом отношении симптомы этого комплекса расположены друг к другу гораздо ближе, чем
2 [Фрейд настаивал на признании этой клинической единицы, которая была предложена Флиссом (1892 и 1893).]
3 [Нервное состояние (лат.). — Примечание переводчика.}
Я называю этот симптомокомплекс «неврозом тревоги»1, поскольку все его составные части можно сгруппировать вокруг основного симптома — тревоги и поскольку каждая из них имеет определенное отношение к тревоге. Мне казалось, что в таком понимании симптомов невроза тревоги я оригинален, пока мне в руки не попала интересная статья Э. Геккера2, в которой я со всей желательной ясностью и полнотой обнаружил точно такое же истолкование. Правда, симптомы, выявленные им в качестве эквивалентов или рудиментов приступа тревоги, Геккер не выделяет из взаимосвязи неврастении, как это собираюсь сделать я; но, очевидно, это связано с тем, что он не принимал во внимание различие этиологических условий в том и другом случае. Со знанием этого последнего различия отпадает всякая необходимость называть симптомы тревоги тем же именем, что и истинно неврастенические, ибо обычно произвольное присвоение имени прежде всего имеет целью облегчить нам формулировку общих утверждений.
Клиническая симптоматика невроза тревоги
То, что я называю «неврозом тревоги», можно наблюдать в полной или рудиментарной форме, изолированно или в сочетании с другими неврозами. Более или менее полные и при этом изолированные случаи — это, разумеется, те, которые особенно поддерживают впечатление, что невроз тревоги обладает клинической самостоятельностью. В других случаях возникает задача — изсимптомокомплек-са, соответствующего «смешанному неврозу», выбрать и выделить те симптомы, которые относятся не к неврастении, истерии и т. п., а к неврозутревоги.
1 [Здесь Фрейд впервые в работах, написанных на немецком языке, употребляет этот термин. (Французский вариант — «nevrose d'angoisse» — он уже использовал в статье «Obsessions et phobies».) Концепция, равно как и термин приписываются Фрейду.]
2 Е. Hecker (1893). — Тревога приводится прямо-таки среди основных симптомов неврастении в исследовании Каана (1893).
Клиническая картина невроза тревоги охватывает следующие симптомы.
1. Общая возбудимость. Это — часто встречающийся нервный симптом, который кактаковой свойственен многим нервным состояниям. Я привожу его здесь, поскольку он постоянно встречается при неврозе тревоги и важен в теоретическом отношении. Дело втом, что повышенная возбудимость всегда указывает на накопление возбуждения или на неспособность выносить накопление, то есть на абсолютную или относительную аккумуляцию раздражения. Особо стоит выделить, на мой взгляд, выражение этой повышенный возбудимости в виде слуховой гиперестезии, повышенной чувствительности к шуму, симптом которой, несомненно, следует объяснять врожденной тесной взаимосвязью между слуховыми впечатлениями и испугом. Слуховая гиперестезия часто оказывается причиной бессонницы, многие формы которой относятся к неврозу тревоги.
2. Тревожное ожидание. Я думаю, что не смогу лучше разъяснить это состояние, чем с помощью нескольких примеров, подпадающих под это название. Например, женщина, страдающая тревожным ожиданием, при каждом приступе кашля своего пораженного катаром мужа думает о гриппозной пневмонии и видит в окне проходящую мимо похоронную процессию. Когда по дороге домой она встречает двух людей, стоящих перед дверьми ее дома, то не может удержаться от мысли, что один из ее детей вывалился из окна; когда она слышит колокол, то это значит, что ей должны принести печальную весть, и т. п., хотя во всех этих случаях все же не содержится никакого особого повода к усилению простой возможности.
Разумеется, тревожное ожидание постоянно стихает до нормального уровня, охватывает все, что обычно обозначают как «тревожность, склонность к пессимистическому восприятию вещей», но очень часто оно выходит за рамки такой приемлемой тревожности и нередко даже больным воспринимается каксвоего рода навязчивость. Для одной формы тревожного ожидания, а именно для тревожного ожидания, связанного с собственным здоровьем, можно оставить старое название болезни — ипохондрия. Ипохондрия не всегда соотносится с уровнем общего тревожного ожидания, в качестве предварительного условия она предполагает наличие парестезии и неприятных телесных ощущений, и, таким образом, ипохондрия становится формой, которую предпочитают истинные неврастеники, как только У них — что часто бывает — возникает невроз тревоги1.
1.[К этой теме, отношению между ипохондрией и другими неврозами, Фрейд возвращается значительно позже, прежде всего в части II своей работы, посвященной нарцизму (1914с), Sludienausgabe, т. 3, с. 50-51.]
Следующее проявление тревожного ожидания у более чувствительных в моральном отношении людей может представлять собой столь часто встречающуюся склонность угрызениям совести1, дотошности и педантичности, которая точно так же варьируется от нормы до ее усиления в виде навязчивых сомнений.
Тревожное ожидание — это ядерный симптом невроза, в нем также заключена часть его теории. Можно сказать, что здесь в свободно плавающем состоянии присутствует некое количество тревоги, которая при ожидании подчиняет своему влиянию выбор представлений и в любое время готова связаться с каким-нибудь подходящим содержанием представления.
3. Это не единственный способ, которым может выражаться, как правило, скрытая для сознания, но постоянно подстерегающая тревожность. Она может также внезапно ворваться в сознание, не будучи пробужденной течением представлений, и, таким образом, вызвать приступ тревоги. Такой приступ тревоги либо состоит исключительно из ощущения тревоги без какого-либо ассоциированного представления или связанного с напрашивающимся истолкованием разрушения жизни, «апоплексического удара», угрожающего безумия, либо же к тревожным чувствам примешивается какая-либо парестезия (подобно истерической ауре), либо, наконец, с тревожным ощущением связано нарушение какой-нибудь одной или нескольких телесных функций — дыхания, сердечной деятельности, вазомоторной иннервации, деятельности желез. Из этой комбинации пациент особо выделяет то один момент, то другой, он жалуется на «сердечный приступ», «удушье», «проливной пот», «волчий аппетит» и т. п., и при его описании тревожное чувство зачастую полностью отходит на задний план или в измененном до неузнаваемости виде обозначается как «дурнота», «неприятное ощущение» и т. д.
4. Интересно и в диагностическом отношении теперь важно то, что степень смешения этих элементов в приступе тревоги чрезвычайно варьируется и что чуть ли не каждый сопутствующий симптом точно так же самостоятельно может конституировать приступ, как и тревога. Следовательно, существуют рудиментарные приступы тревоги и эквиваленты приступа тревоги, вероятно, все одинакового значения, которые демонстрируют огромное и до сих пор недостаточно оцененное изобилие форм. Более тщательное изучение этих замаскированных состояний тревоги (Нескег [ 1893]) и их диагностическое отделение от других приступов могли бы вскорости стать обязательной частью работы невропатологов.
Я здесь только присоединю список известных мне форм приступа тревоги.
а) Сопровождающиеся нарушениями сердечной деятельности, сердцебиением, непродолжительной аритмией, более стойкой тахикардией вплоть до тяжелых состояний сердечной слабости, которые не всегда легко отличить от органического поражения сердца; ложная стенокардия, затруднительная в диагностическом отношении область!
б) Сопровождающиеся нарушениями дыхания, многие формы нервной одышки, приступы, напоминающие астму и т. д. Я подчеркиваю, что самим этим приступам не всегда сопутствует заметная
тревога.
в) Приступы обильного потения, нередко по ночам.
г) Приступы дрожи и озноба, которые очень легко спутать с истерическими.
д) Приступы ненасытного голода, зачастую связанные с головокружением.
е) Приступообразно возникающая диарея.
ж) Приступы локомоторной слабости.
з) Приступы так называемой гиперемии, все то, что получило название вазомоторной неврастении.
и) Приступы парестезии (но они редко бывают без тревоги или сходного неприятного чувства).
5. Не чем иным, как разновидностью приступа тревоги, очень часто является ночной испуг (pavor noctumus у взрослых), обычно связанный с тревогой, одышкой, потоотделением и т. п. Это нарушение обусловливает вторую форму бессонницы в рамках невроза тревоги. Впрочем, для меня стало несомненным, что и pavor noctumusy детей обнаруживает форму, относящуюся к неврозутрево-ги. Из-за истерического оттенка, связи тревоги с воспроизведением подходящего переживания или сновидения pavor noctumus у детей кажется чем-то особенным; но он нередко встречается и в чистом виде, без сновидения или повторяющейся галлюцинации.
6. Исключительное положение в группе симптомов невроза тревоги занимает «головокружение», которое в самых легких формах лучше называть «пошатыванием» и которое в более тяжелой форме в качестве «приступа головокружения», сопровождающегося или не сопровождающегося тревогой, относится к самым серьезным симптомам невроза. Головокружение при неврозе тревоги не является головокружением, когда все вертится перед глазами, и оно не позволяет, как в случае головокружения при болезни Меньера, выделить отдельные уровни и направления. Оно относится к нарушению ло-комоции или координации, как и головокружение при параличе глазных мышц; оно состоит в специфическом неприятном чувстве, сопровождающемся ощущениями того, что качается пол, вязнут ноги, что невозможно держаться прямо, и при этом ноги наливаются свинцом, дрожат или подкашиваются. К падению подобное головокружение никогда не приводит. Напротив, я бы сказал, что такой приступ головокружения может также замешаться приступом полного бессилия. Другие сходные с обмороком состояния при неврозе тревоги, по-видимому, зависят от сердечного коллапса.
Приступ головокружения нередко сопровождается самой неблагоприятной разновидностью тревоги, зачастую сочетается с нарушениями сердечной деятельности и дыхания. Головокружение, связанное с высотой — головокружение в горах и головокружение при виде пропасти, — по моим наблюдениям, точно так же чаете встречаются при неврозе тревоги; я также не знаю, правомерно ли наряду с этим выделять еще и vertigo a stomacho laeso [головокружение гастрического происхождения].
7. На основании хронической тревожности (тревожного ожидания), с одной стороны, и склонности к приступам головокружения — с другой, выделяются две группы типичных фобий; первая связана с общими физиологическими угрозами, вторая — с локомоцией, К первой группе относятся страх змей, грозы, темноты, вредных насекомых и т. п., а также типичная чрезмерная моральная мнительность, формы навязчивого сомнения; здесь свободно плавающая тревога используется просто для усиления антипатий, инстинктивно присущих каждому человеку. Однако фобия, действующая подобно навязчивости, обычно возникает только тогда, когда к переживанию, при котором могла выразиться эта тревога, например, после того как больной попал в грозу под открытым небом, добавляется реминисценция. Неверно пытаться объяснять такие случаи просто стойкое тью сильных впечатлений; то, что делает эти переживания сильными-а воспоминания стойкими, — это всего лишь тревога, которая могла возникнуть тогда и точно так же может возникнуть сегодня. Другими словами, такие впечатления сохраняются сильными только у лии-которым присуще «тревожное ожидание».
Другая группа включает в себя агорафобию со всеми ее побочными видами, которые все без исключения характеризуются отношением к локомоции. При этом предшествующий приступ головокружения часто оказывается основанием фобии; я не думаю, что его можно постулировать каждый раз. Иногда можно увидеть, что хотя после первого приступа головокружения без тревоги локомо-ция неизменно сопровождается ощущением головокружения, она тем не менее остается сохранной, но когда человек остается один или оказывается на узкой улице и т. п., она выходит из строя, если когда-то к приступу головокружения добавилась тревога.
Отношение этих фобий к фобиям при неврозе навязчивости, механизм которых я раскрыл в более ранней статье1 в этом журнале, таково: соответствие заключается в том, что здесь, как и там, представление становится навязчивым из-за связи со свободным аффектом. Механизм замещения аффекта относится, стало быть, к обоим видам фобий. Однако при фобиях в случае невроза тревоги 1) этот аффект является однообразным, это всегда аффект тревоги; 2) он не происходит от вытесненного представления, а при психологическом анализе оказывается далее не редуцируемым, он также неуязвим и для психотерапии. Таким образом, механизм замещения к фобиям при неврозе тревоги не относится.
Оба вида фобий (или навязчивых представлений) часто встречаются одновременно, хотя атипичные фобии, которые основываются на навязчивых представлениях, необязательно должны произрастать на почве невроза тревоги. Очень часто выявляется, по-видимому, сложный механизм, когда при изначально простой фобии в случае невроза тревоги содержание фобии замещается другим представлением, то есть замещение добавляется к фобии впоследствии. Для замещения чаще всего используются «защитные меры», которые первоначально были опробованы при преодолении фобии. Так, например, навязчивые мысли возникают вследствие стремления человека привести себе конфаргумент, что он не сошел с ума, тогда как ипохондрическая фобия утверждает: нерешительность и сомнения, а еще в большей степени повторение/о//е de doute проистекают из оправданного сомнения в надежности течения собственных мыслей, поскольку столь упорное нарушение все же осознается благодаря навязчивому представлению и т. п. Поэтому можно утверждать, что и многие синдромы невроза навязчивости, как-то: folie de doute и ей подобное, в клиническом отношении, пусть и не в понятийном, можно причислить к неврозу тревоги1.
8. Деятельность пищеварения при неврозе тревоги подвергается лишь немногочисленным, но характерным нарушениям. Отнюдь не редкость такие ощущения, как рвотный позыв и тошнота, а симптом ненасытного голода сам по себе или с другими симптомами (гиперемией) может смениться рудиментарным приступом тревоги; в качестве хронического изменения аналогично тревожному ожиданию встречается склонность к диарее, которая давала повод к самым удивительным диагностическим ошибкам. Если я не ошибаюсь, то именно на эту диарею недавно обратил внимание Мёбиус (1894) в своей небольшой статье. Далее я предполагаю, что рефлекторная диарея Пейера, которую он выводит из заболеваний простаты простаты (Реуег. 1893), есть не что иное, как эта же диарея при неврозе тревоги.
Рефлекторная связь инсценируется тем, что в этиологии невроза тревоги вовлечены те же факторы, которые задействованы в возникновении таких поражений простаты и т. п.
Поведение желудочно-кишечной деятельности при неврозе тревоги демонстрирует полную противоположность воздействиям на эту же функцию при неврастении. В смешанных случаях часто обнаруживается известное «чередование диареи и запора». Аналогом диареи является позыв к мочеиспусканию при неврозе тревоги.
9. Парестезии, которые могут сопровождать приступ головокружения или тревоги, становятся интересны тем, что они, подобно ощущениям при истерической ауре, объединяются в четкую последовательность; и тем не менее я нахожу эти ассоциированные ощущения — в противоположность истерическим — нетипичными и изменчивыми. Следующее сходство с истерией создается тем, что при неврозе тревоги происходит своего рода конверсия1 на физические ощущения, которые обычно могут не замечаться, например, на ревматические мышцы. Все так называемые ревматики, заболевание которых, впрочем, можно также доказать, страдают, собственно говоря, неврозом тревоги. Наряду с этим повышением болевой чувствительности во множестве случаев невроза тревоги я наблюдал склонность к галлюцинациям, причем последние нельзя было истолковать как истерические.
1 Obsessions et phobies (1895).
10. Многие из перечисленных симптомов, которые сопровождают или замещают приступ тревоги, встречаются также в хронической форме. В таком случае они еще менее заметны, поскольку сопровождающее их тревожное ощущение оказывается менее ясным, чем при приступе тревоги. Особенно это относится к диарее, головокружению и парестезиям. Подобно тому, как приступ головокружения замещается приступом слабости, так и хроническое головокружение может заменяться стойким ощущением сильной усталости, вялости и т. п.
II
В некоторых случаях невроза тревоги этиологию вообще нельзя выявить. Примечательно, что в таких случаях доказательство тяжелой наследственной отягощенности редко наталкивается на затруднения.
Там же, где имеется причина считать невроз приобретенным, при тщательном, целенаправленном обследовании в качестве этиологически действенных моментов обнаруживается ряд вредных факторов и влияний из сексуальной жизни. Вначале кажется, что они имеют разнообразную природу, но у них легко можно выявить общую особенность, которой объясняется ее одинаковое воздействие на нервную систему; далее, они встречаются либо по отдельности либо наряду с другими тривиальными вредностями, которым можно приписать поддерживающее воздействие. Эту сексуальную этиологию невроза тревоги настолько часто можно подтвердить, что в целях данного краткого сообщения я позволю себе пренебречь случаями с сомнительной или отличающейся этиологией.
Для более точного описания этиологических условий, при которых возникает невроз тревоги, рекомендуется рассматривать мужчин и женщин по отдельности. У лиц женского пола — если оставить в стороне их предрасположение — невроз тревоги возникает в следующих случаях:
а) Как тревога девственниц или тревога подростков. Множество однозначных наблюдений показало мне, что первое соприкосновение с сексуальной проблемой, например, благодаря наблюдению сексуального акта, сообщению или прочтению литературы, то есть в какой-то степени неожиданное обнаружение того, что до сих пор было
б) Как тревога новобрачных. У молодых женщин, которые при первых совокуплениях оставались бесчувственными, нередко воз-никает невроз тревоги, который вновь исчезает после того, как анестезия уступила место нормальной чувствительности. Поскольку большинство молодых женщин при такой первоначальной анестезии остаются здоровыми, для возникновения этой тревоги требуются условия, которые также будут мною указаны;
в) Как тревога женщин, мужья которых страдают ejaculatk praecox или очень сниженной потенцией; и
г) мужья которых практикуют coitus inteiruptus или reservatus. Эти случаи [в) и г)] составляют одно целое, ибо при анализе большого числа примеров можно легко убедиться, что все сводится только к тому, достигает женщина удовлетворения при коитусе или нет. В последнем случае заключено условие возникновения невроза тревоги. И наоборот, женщина остается незатронутой неврозом, если мужчина, обремененный ejaculatiopraecox, сразу после этого может повторить коитус с большим успехом. Congressus reseiyatus посредством кондома не представляет вредности для женщины, если ее очень быстро можно возбудить, а мужчина обладает большой потенцией; в противном случае этот способ предохранения не уступает по вредности остальным. Coitus inteiruptus почти всегда вреден; но для женщины он будет таким только тогда, когда мужчина его практикует, не считаясь с партнершей, то есть он прерывает коитус, как только приближается эякуляция, не заботясь об оттоке возбуж-денияуженщины. Если, наоборот, мужчина дожидается удовлетворения женщины, то такой коитус расценивается последней как нормальный; но тогда неврозом тревоги заболевает мужчина. Мною собрано и проанализировано большое число наблюдений, из которых следуют вышеуказанные положения;
д) как тревога вдов и воздерживающихся преднамеренно, нередко в типичном сочетании с навязчивыми представлениями;
е) как тревога в климаксе в период последнего значительного усиления сексуальной потребности.
1 В примечании ко второй работе, посвященной защитным психоневрозам (1896), Фрейд частично цитирует этот тезис и добавляет: «Сегодня я знаю, чтс ситуация, в которой возникает такой страх девственниц, не соответствует первому соприкосновению с сексуальностью и что у этих лиц ей предшествовало переживание сексуальной пассивности в детские годы, воспоминание о которой пробуждается при "первом соприкосновении"».
Случаи в, г и д содержат условия, при которых невроз тревоги V лииженского пола чаще всего и скорее всего возникает независимо от наследственного предрасположения. В этих — излечимых, приоб-ретенных — случаях невроза тревоги я попытаюсь привести доказательство того, что выявленная сексуальная вредность действительно представляет собой этиологический момент невроза. Но прежде я хочу остановиться на сексуальных условиях невроза тревоги у мужчин. Здесь мне хотелось бы выделить следующие группы, причем все они находят свои аналогии у женщин.
а) Тревога воздерживающихся преднамеренно, зачастую сочетающаяся с симптомами защиты (навязчивыми представлениями, истерией). Мотивы, которые имеют решающее значение для преднамеренного воздержания, свидетельствуют о том, что к этой категории относится множество наследственно предрасположенных лиц, нелюдимов и т. п.
б) Тревога мужчин с фрустрированным возбуждением (в период до свадьбы), людей, которые (из страха перед последствиями сексуального сношения) довольствуются ощупыванием или разглядыванием женщины. Эта группа условий (которую, впрочем, в неизменном виде можно перенести на противоположный пол — период до свадьбы, осторожность в сексуальных отношениях) поставляет случаи невроза в самом чистом виде.
в) Тревога мужчин, практикующих coitus inteiruptus. Как уже отмечалось, coitus interruptus вредит женщине, если он практикуется мужчиной, не считающимся с удовлетворением женщины; но он становится вредностью для мужчины, если тот, чтобы достичь удовлетворения женщины, произвольно управляет коитусом, сдерживая эякуляцию. Таким образом можно понять, почему из супругов, которые практикуют coitus inteiruptus, обычно заболевает только кто-то один. Впрочем, у мужчин coitus interruptus порождает невроз тревоги в чистом виде лишь в редких случаях, чаще всего он смешан с неврастенией.
г) Тревога мужчин в старости. Есть мужчины, которые, как и женщины, обнаруживают климакс и в период снижения потенции и усиления либидо1 продуцируют невроз тревоги.
1По всей видимости, это первое упоминание термина «либидо» в работах Фрейда.
Наконец, я должен добавить еще два случая, которые относятся и к тому и к другому полу.
а) Неврастеники, занимающиеся мастурбацией2, заболевают неврозом тревоги, как только отказываются от своего способа достижения сексуального удовлетворения. Эти люди сделали себя крайне неспособными переносить воздержание.
В качестве момента, важного для понимания невроза тревоги, я здесь отмечу, что какая-либо выраженная его форма возникает только у мужчин, сохранивших потенцию, и у женщин, которые не являются бесчувственными. У неврастеников, которые вследствие мастурбации уже нанесли серьезный вред своей потенции, невроз тревоги в случае воздержания оказывается совсем скудным и чаще всего ограничивается ипохондрией и легким хроническим головокружением. Большинство женщин следует считать «потентными»; действительно импотентная, то есть действительно бесчувственная, женщина точно так же малодоступна неврозу тревоги и переносит указанные вредности совершенно спокойно.
Обсуждать здесь вопрос, насколько правомерно допускать наличие постоянных связей между отдельными этиологическими моментами и отдельными симптомами из комплекса невроза тревоги, мне бы пока не хотелось.
Последнее из приведенных этиологических условий на первый взгляд сексуальную природу вообще не имеет. Невроз тревоги возникает, причем у лиц того и другого пола, также из-за фактора переутомления, истощающего напряжения, например, после ночных дежурств, ухода за больным и даже после тяжелых болезней.
Наверное, основное возражение против выделения мною сексуальной этиологии невроза тревоги будет состоять в следующем: подобные аномальные условия сексуальной жизни встречаются настолько часто, что они должны обнаружиться всюду, где их будут искать. Стало быть, их наличие в указанных случаях невроза тревоги не доказывает того, что в них выявлена этиология невроза. Впрочем, число лиц, практикующих coitus interruptus и т. п., несравнимо больше, чем число людей, отягощенных неврозом тревоги, а подавляющее количество первых в условиях этой вредности чувствует себя вполне хорошо.
Я должен на это возразить, что при всеми признаваемой огромной частоте неврозов и, в частности, невроза тревоги, разумеется, нельзя ожидать, что их этиологический момент будет собой представлять нечто редкое; далее, если в ходе этиологического исследования этиологический момент выявляется чаще, чем его эффект, то этим непосредственно подтверждается постулат патологии, ибо для того, чтобы этот эффект наступил, могут потребоваться еще и другие условия (предрасположение, суммация специфической этиологии, подкрепление другими, тривиальными вредностями)1; далее, что детальный разбор соответствующих случаев невроза тревоги совершенно определенно доказывает значение сексуального фактора. Но я хочу здесь ограничиться лишь этиологическим моментом coitus interruptus и приведением отдельных доказательств.
1) Пока невроз тревоги у молодых женщин еще не сформировался, а проявляется только в начальных формах, которые снова и снова спонтанно исчезают, можно доказать, что каждая такая вспышка невроза объясняется недостаточно удовлетворительным коитусом. Через два дня после такого воздействия, а у маловыносливых лиц через день после него, обычно возникает приступ тревоги или головокружения, к которому присоединяются другие симптомы невроза, которые — при более редких сношениях между супругами—снова постепенно стихают. Непредвиденная поездка мужа, пребывание в горах, связанное с разлукой супругов, действуют благоприятно; в большинстве случаев гинекологическое лечение, предпринимаемое в первую очередь, приносит пользу тем, что в это время сношения между супругами прекращаются.' Как ни странно, успех локального лечения оказывается временным, невроз снова возникает уже в горах, как только со своей стороны муж отправляется в отпуск и т. п. Если врачу, сведущему в этой этиологии, когда невроз еще не сформировался, удается добиться того, что coitus interruptus заменяется нормальным сношением, то это оказывается терапевтической проверкой выдвинутого здесь утверждения. Тревога преодолена и без нового, сходного повода не возвращается.
1 Этот аргумент еще более четко обосновывается в более поздней работе «Об этиологии истерии»
2) В анамнезе многих случаев невроза тревоги у мужчин, как и у женщин, обнаруживается заметное колебание интенсивности проявлений, даже в возникновении и исчезновении состояния в целом. Этот год почти весь был хорошим, следующий — ужасным и т. п., один раз улучшение наступило благодаря определенному виду лечения, которое, однако, при следующем приступе полностью подвело, и т. п. Если теперь справиться о количестве и последовательности детей и сопоставить эту семейную хронику со своеобразным течением невроза, то в качестве простого решения получается, что периоды улучшения или хорошего самочувствия совпадают с беременностями жены, во время которых повод к предохранению при половом сношении, естественно, отпадал. Супругу же лечение, будь
3) Из анамнеза больных часто следует, что симптомы невроза тревоги в определенное время сменились симптомами другого невроза, например неврастении, и заняли другое место. В таком случае обычно можно доказать, что незадолго до этой смены картины соответствующим образом изменилась форма причиняемого сексуального вреда.
В то время как подобные установленные факты, которые можно умножать сколько угодно, буквально заставляют врача говорить о сексуальной этиологии в отношении определенной категории пациентов, другие случаи, которые иначе остшшсь бы неясными, можно понять и классифицировать — по меньшей мере непротиворечиво, — используя ключ сексуальной этиологии. Это те весьма многочисленные случаи, в которых присутствует все, что нами выявлено в предыдущей категории, то есть симптомы невроза тревоги, с одной стороны, и специфический момент coitus interruptus — с другой, но вместе с тем вклинивается еще и нечто иное, а именно длительный интервал между предполагаемой этиологией и ее воздействием, атакже этиологические факторы несексуального характера. Это, например, мужчина, у которого после сообщения о смерти отца случается сердечный приступ, и с тех пор он оказывается во власти невроза тревоги. Этот случай непонятен, ибо до сих пор мужчина не был нервным; смерть престарелого отца произошла отнюдь не при особых обстоятельствах, и надо признать, что нормальная, ожидаемая кончина пожилого отца не относится к событиям, которые обычно делают больным здорового взрослого человека. Быть может, этиологический анализ станет более прозрачным, если добавить, что этот мужчина на протяжении одиннадцати лет практикует coitus interruptus, считаясь со своей женой. Его симптомы — по меньшей мере точно такие же, какие возникаютудругихлюдей после подобного кратковременного причинения сексуального вреда и без вмешательства другой травмы. Аналогичным образом следует трактовать случай женщины, у которой невроз тревоги разражается после потери ребенка, или случай студента, которому невроз тревоги мешает подготовиться к последнему государственному экзамену. Я считаю, что воздействие и здесь, и там не объясняется данной "этиологией. Во время учебы не обязательно «переутомляться»2,
2Ср. обсуждение «переутомления» в более поздней статье «Сексуальность в этиологии неврозов»
Далее, в последних рассуждениях содержалось вполне вероятное допущение, что такая сексуальная вредность, как coitus interruptus, дает о себе знать в результате суммации. В зависимости от предрасположения индивида и иной отягощенности его нервной системы потребуется более короткое или более длительное время, прежде чем эффект этой суммации станет очевиден. Лица, которым coitus interruptus внешне не причиняет вреда, на самом деле из-за него становятся предрасположенными к нарушениям, присущим неврозу тревоги, и эти нарушения однажды могут прорваться спонтанно или после тривиальной, несоответствующей по своим последствиям травмы подобно тому, как в результате суммации у хронического алкоголика в конечном счете развивается цирроз или другое заболевание или под воздействием жара возникает делирий.
Il Подходы к теории невроза тревоги
Нижеследующие рассуждения претендуют только на то, чтобы иметь значение первой пробной попытки, оценка которой не должна повлиять на восприятие только что представленных фактов.
Оценка этой «теории невроза тревоги» затрудняется еще и тем, что она соответствует лишь фрагменту из более развернутого описания неврозов.
В том, что до сих пор говорилось о неврозе тревоги, уже содержится несколько отправных точек для понимания механизма этого невроза. Прежде всего предположение, что речь может идти о накоплении возбуждения, затем чрезвычайно важный факт, что тревога, которая лежит в основе проявлений невроза, не допускает психического выведения. Таковое имелось бы, например, если бы в качестве основы невроза тревоги обнаружился однократный или повторный, оправданный испуг, который с тех пор служил бы источником готовности к тревоге. Но это не так; правда, вследствие однократного испуга может быть приобретена истерия или травматический невроз, но только не невроз тревоги. Вначале я думал, поскольку среди причин невроза тревоги на передний план особенно выдвигается coitus interruptus, что источником постоянной тревоги может быть боязнь, всякий раз повторяющаяся во время полового акта, что эта техника может дать сбой и, соответственно, случится зачатие. Однако я обнаружил, что для возникновения невроза тревоги это душевное состояние женщины или мужчины во время coitus interruptus не имеет значения, что женщины, в сущности безразличные к последствиям возможного зачатия, точно так же подвержены неврозу, как и те, кто трепещет от ужаса перед этой возможностью, и что вопрос упирался лишь в то, какая из сторон при использовании этой сексуальной техники не получала удовлетворения
Следующую отправную точку предоставляет еще не упоминавшееся наблюдение, согласно которому в целом ряде случаев невроз тревоги сопровождается самым отчетливым уменьшением сексуального либидо, психического удовольствия^, из-за чего больные, когда им говорят, что их недуг происходит от «недостаточного удовлетворения», обычно отвечают: это невозможно, именно сейчас потребность у них угасла. Из всех этих признаков, что речь идет о накоплении возбуждения, что тревога, которая, вероятно, соответствует такому накопленному возбуждению, имеет соматическое происхождение, а потому накапливается соматическое возбуждение, далее, что это соматическое возбуждение имеет сексуальную природу и что наряду с этим идет на убыль психическое участие в сексуальных процессах, — все эти признаки, на мой взгляд, подкрепляют ожидание, что механизм невроза тревоги следует искать в отклонении соматического сексуального возбуждения от психики и как следствие в ненормальном использовании этого возбуждения.
Это представление о механизме невроза тревоги можно сделать для себя более ясным, если принять к сведению следующее соображение по поводу сексуального процесса, относящееся прежде всего к мужчине. В половозрелом мужском организме — наверное, непрерывно — продуцируется соматическое сексуальное возбуждение, которое периодически становится раздражителем для психической жизни. Если добавить, чтобы лучше зафиксировать наши представления, что это соматическое сексуальное возбуждение выражается в виде давления на стенки семенного пузырька, снабженные нервными окончаниями, то, несмотря на то, что это висцеральное возбуждение будет непрерывно возрастать, только с определенного уровня оно будет способно преодолевать сопротивление со стороны задействованного руководящего органа вплоть до коры головного мозга и выражаться в качестве психического раздражителя1. Но в таком случае имеющаяся в психике группа сексуальных представлений наделяется энергией, и возникает психическое состояние либидинозного напряжения, которое приносите собой стремление к устранению этого напряжения. Такая психическая разрядка возможна только путем, который я бы назвал специфическим или адекватным действием. Если говорить о сексуальном влечении мужчины, это адекватное действие состоит в сложном спинальном рефлекторном акте, имеющем следствием разрядку тех нервных окончаний, и во всех психически осуществляемых приготовлениях к вызыванию такого рефлекса. Ничего другого, кроме этого адекватного действия, не принесло бы пользы, ибо соматическое сексуальное возбуждение, однажды достигнув пороговой величины, непрерывно превращается в психическое возбуждение; обязательно должно произойти то, что освободит нервные окончания от оказываемого на них давления, устранит этим все имеющееся вданный момент соматическое возбуждение и позволитпод-корковому руководящему органу возобновить свое сопротивление.
1Эту теорию процесса сексуапьного возбуждения Фрейд также изложил в разделе 2 третьего из своих «Трех очерков по теории сексуальности» (1905); но он там упоминает и некоторые другие возражения.
Я откажусь от изображения подобным образом более сложных случаев сексуального процесса. Я хочу только выдвинуть еще одно утверждение, что эту схему в основных чертах можно перенести также на женщину, несмотря на все искусственное замедление и задержку
В рамках этого изображения сексуального процесса теперь можно установить этиологию как истинной неврастении, так и невроза тревоги. Неврастения возникает всякий раз, когда адекватная разрядка (адекватное действие) заменяется менее адекватной, то есть нормальный коитус при самых благоприятных условиях — мастурбацией или спонтанной поллюцией1; к неврозу же тревоги приводят все те моменты, которые препятствуют психической переработке соматического сексуального возбуждения-1. Симптомы невроза тревоги возникают тогда, когда отклоненное психикой соматическое сексуальное возбуждение расходуется на подкорковом уровне в совершенно неадекватных реакциях.
Теперь я хочу попытаться проверить только что указанные этиологические условия возникновения невроза тревоги с точки зрения того, позволяют ли они выявить установленный мною общий характер. Для мужчины в качестве первого этиологического момента я привел преднамеренное воздержание. Воздержание заключается в отказе от специфического действия, которое обычно происходит в ответ на либидо. Такой отказ может иметь два последствия, а именно: накапливается соматическое возбуждение, а затем оно отклоняется надругие пути, на которых его скорее ждет разрядка, чем на пути через психику. Таким образом, либидо в конечном счете ослабеет, а возбуждение на подкорковом уровне выразится в виде тревоги. Если либидо не уменьшается, либо соматическое возбуждение коротким путем расходуется в поллюциях или же действительно иссякает вследствие подавления, то возникает все что угодно, но только не невроз тревоги. Таким способом воздержание ведет к неврозу тревоги. Однако воздержание является также действенным фактором во второй этиологической группе — при фрустрированном возбуждении .
1 [О роли мастурбации в этиологии неврастении см. подробнее работу «Сексуальность в этиологии неврозов» (1898)
! |В главе VIII гораздо более поздней работы «Торможение, симптом и тревога» Фрейд в том же виде повторяет это высказывание.]
В третьем случае, при coitus reservatus с внимательным отношением к партнеру, нарушается психическая готовность к сексуальному процессу, поскольку наряду с преодолением сексуального аффекта появляется другая, отвлекающая, психическая задача. Вследствие этого психического отвлечения л ибидо также постепенно исчезает, и тогда дальнейший ход событий становится таким же, как в случае воздержания. Тревога в старости (климакс у мужчин) нуждается в другом объяснении. Здесьлибидо не ослабевает; но, как и в климактерический период у женщин, производство соматического возбуждения настолько усиливается, что психика оказывается относительно недостаточной, чтобы с ним справиться.
С указанной точки зрения не доставляет больших трудностей классификация этиологических условий уженшины. Особенно ясен случай тревоги у девственниц. Здесь пока еще недостаточно разработаны именно те группы представлений, с которыми должно связаться соматическое сексуальное возбуждение. У анестетичных новобрачных тревога возникает только тогда, когда первые половые сношения вызывают довольно сильное соматическое возбуждение. Если локальные признаки такого возбуждения (как-то: спонтанное ощущение раздражения, позыв к мочеиспусканию и т. п.) отсутствуют, то отсутствует и тревога. Случаи ejaculalioргаесох и coitus interruptus объясняются точно так же, как у мужчин: при психически неудовлетворительном половом акте либидо постепенно исчезает, тогда как возникшее при этом возбуждение расходуется на подкорковом уровне. В развитии сексуального возбуждения разобщенность между соматическим и психическим у женщины возникает быстрее, а устранить ее тяжелее, чем у мужчины. Пожалуй, случай вдовства и преднамеренного воздержания, а также случай климакса объясняются у женщины так же, как у мужчины. Однако при воздержании, несомненно, добавляется еще и преднамеренное вытеснение круга сексуальных представлений, к которому нередко вынуждена прибегать борющаяся с искушением воздерживающаяся женщина. Аналогичным образом в менопаузе может действовать отвращение, которое стареющая женщина испытывает к ставшему чрезмерным либидо.
Также, по-видимому, не составляет труда и классификация двух последних этиологических условий.
Склонность к тревоге у занимающихся мастурбацией лиц, которые стали неврастеничными, объясняется тем, что эти люди с большой легкостью оказываются в состоянии «воздержания» после того, как в течение долгого времени привычным образом создавали — дефектный, правда — отвод любого небольшого количества соматического возбуждения. Наконец, последний случай, возникновение невроза тревоги вследствие тяжелой болезни, переутомления, изнурительного ухода за больным и т. п., по образцу принципа действия coitus interruptus допускает следующее непринужденное толкование: из-за отвлечения психика оказывается неспособной справиться с соматическим сексуальным возбуждением — задачей, которая непрерывно вменяется ей в обязанность. Известно, насколько низко при таких условиях может упасть либидо, и мы здесь имеем перед собой прекрасный пример невроза, который позволяет выявить если не сексуальную этиологию, то, по крайней мере, сексуальный механизм.
С развиваемой здесь точки зрения симптомы невроза тревоги в известной степени предстают заменителями не совершённого специфического действия в ответ на сексуальное возбуждение. Для дальнейшего ее подтверждения я напомню о том, что и при нормальном коитусе возбуждение расходуется, помимо прочего, в таких проявлениях, как учащение дыхания, сердцебиение, обильное потоотделение, прилив крови и т. п. В соответствующем приступе тревоги при нашем неврозе одышка, сердцебиение и т. п., типичные для коитуса, усиливаются и переживаются изолированно1.
Можно было также спросить: почему же нервная система оказывается в таких условиях— психически неспособной справляться с сексуальным возбуждением, в своеобразном аффективном состоянии тревоги0. На это можно ответить в виде намека: психику захлестывает аффект тревоги, если она чувствует себя неспособной с помощью соответствующей реакции разделаться с подступающей извне задачей (опасностью); она погружается в невроз тревоги, если ощущает себя неспособной устранить эндогенно возникшее (сексуальное) возбуждение. То есть она ведет себя, словно проецируя это возбуждение вовне. Аффект и соответствующий ему невроз находятся в тесной взаимосвязи друг с другом, первый является реакцией на экзогенное, последний — реакцией на аншюгичное эндогенное возбуждение. Аффект — это быстро проходящее состояние, невроз — хроническое, потому что экзогенное возбуждение действует как однократный толчок, а эндогенное — как постоянная сила2. При неврозе нервная система реагирует на внутренний источник возбуждения, тогда как при соответствующем аффекте — на аналогичный внешний.
1 [Эту теорию Фрейд еще раз излагает в главе II истории болезни «Доры» (1905), см. ниже, с. 149. Позднее, в главе VI работы «Торможение, симптом и тревога» (1926), он связывает такие же симптомы тревоги с сопутствующими явлениями при рождении.]
2 [Двадцать лет спустя Фрейд отстаивал эту точку зрения почти теми же словами, разве что тогда вместо «экзогенного возбуждения» и «эндогенного возбуждения» он говорил о «раздражителе» и «влечении». См. «Влечения и их судьбы» (1915),]
Отношение к другим неврозам
Остается сделать еще несколько замечаний об отношении невроза тревоги к другим неврозам с точки зрения возникновения и внутреннего родства.
Самые чистые случаи невроза тревоги чаще всего являются также и наиболее выраженными. Они встречаются среди обладающих потенцией молодых людей, при однородной этиологии и при не слишком длительном болезненном состоянии.
Разумеется, чаще всего встречается одновременное и совместное наличие симптомов тревоги и симптомов неврастении, истерии, навязчивых представлений, меланхолии. Если бы из-за такого клинического смешения захотели отказаться от признания невроза тревоги в качестве самостоятельной единицы, то тогда логично было бы отказаться и от достигнутого с таким трудом разграничения истерии и неврастении.
Для анализа «смешанных неврозов» я могу представить важный тезис: где обнаруживается смешанный невроз, там можно выявить смешение нескольких специфических этиологии.
Такое большое количество этиологических моментов, обусловливающих смешанный невроз, может возникнуть просто случайно, скажем, когда вновь присоединяющаяся вредность добавляет свои воздействия к раннее имевшимся; например, женщина, которая с давних пор была истеричной, в определенный период своего брака начинает практиковать coitus reservatus и в дополнение к своей истерии теперь приобретает невроз тревоги; мужчина, который до сих пор мастурбировал и стал неврастеничным, становится женихом и возбуждается своей невестой, и теперь к неврастении присоединяется свежий невроз тревоги.
В других случаях большинство этиологических моментов не случайно, а один из них приводит к воздействию другого; например, жена, с которой муж практикует coitus reseiyatus, не заботясь об ее удовлетворении, ощущает потребность избавиться от неприятного возбуждения, остающегося после такого акта, с помощью мастурбации; вследствие этого невроз тревоги не проявляется у нее в чистом виде — наряду с ним обнаруживаются также и симптомы неврастении; другая женщина при такой же вредности будет вынуждена бороться со сладострастными образами, от которых ей хочется защититься, и тем самым в результате coitus interruptus наряду с неврозом тревоги она приобретет навязчивые представления; третья женщина вследствие coitus interruptus в конце концов утратит расположение к мужчине, приобретет другую склонность, которую тщательно будет скрывать, и вследствие этого обнаружит смесь из невроза тревоги и истерии.
В третьей категории смешанных неврозов взаимосвязь симптомов еше более тесная, поскольку то же самое этиологическое условие закономерно и одновременно приводит к возникновению обоих неврозов. Так, например, неожиданное сексуальное разъяснение, которое мы обнаружили при тревоге у девственниц, всегда порождает также и истерию [вместе с неврозом тревоги]; в подавляющем большинстве случаев преднамеренного воздержания с самого начала выявляется связь с истинными навязчивыми представлениями; coitus interruptus у мужчин, как мне кажется, никогда не провоцирует невроз тревоги в чистом виде, он всегда смешивается с неврастенией и т. п.
Из этих рассуждений следует, что этиологические условия возникновения необходимо также отделять от специфических этиологических моментов неврозов. Первые, например coitus interruptus, мастурбация, воздержание, многозначны и могут порождать любой из неврозов; и только абстрагированные из них этиологические моменты, такие, как неадекватная разрядка, психическая недостаточность, защита посредством замещения, имеют однозначное и специфическое отношение к этиологии отдельных основных неврозов.
В своей внутренней сущности невроз тревоги демонстрирует самые интересные соответствия и различия в отношении других основных форм неврозов, особенно в отношении неврастении и истерии. С неврастенией она имеет общую основную особенность, которая заключается в том, что источник возбуждения, повод к нарушению, лежит в соматической области, а не в психической, как при истерии и неврозе навязчивых состояний. Впрочем, между симптомами неврастении и невроза тревоги скорее можно выявить определенную противоположность, которая, скажем, находит свое выражение в таких ключевых словах, как накопление — обеднение возбуждения. Эта противоположность не препятствует смешению двух неврозов друг с другом, но все же проявляется в том, что в обоих случаях самые крайние формы являются и самыми чистыми.
С истерией невроз тревоги демонстрирует прежде всего ряд соответствий в симптоматике, более точная оценка которых нас еще ждет впереди. Проявление симптомов в виде стойких нарушений или приступов, похожие на ауру парестезии, гиперестезии и сжатия, которые встречаются при определенных заменителях приступа тревоги, при одышке и сердечном припадке, усиление органически оправданных болей (в результате конверсии) — все эти и другие общие черты позволяют даже предположить, что кое-что из того, что причисляют к истерии, с большим основанием можно было бы отнести к неврозу тревоги. Если вникнуть в механизм обоих неврозов, насколько он сейчас нам понятен, то можно сделать выводы, позволяющие рассматривать невроз тревоги прямо-таки как соматическое дополнение к истерии. И там, и здесь накопление возбуждения (на чем, возможно, основано только что описанное сходство симптомов); и там, и здесь психическая недостаточность, вследствие которой осуществляются аномальные соматические процессы. И там, и здесь вместо психической переработки происходит отклонение возбуждения в соматическую область; различие состоит только в том, что возбуждение, в смешении которого выражается невроз, при неврозе тревоги является чисто соматическим (соматическое сексуальное возбуждение), а при истерии психическим (порожденным конфликтом). Поэтому неудивительно, что истерия и невроз тревоги закономерным образом сочетаются друге другом, как в случае «тревоги девственниц» или «сексуальной истерии», что многие симптомы истерия попросту заимствует у невроза тревоги, и т. п. Эти тесные связи невроза тревоги с истерией служат также еще одним аргументом, чтобы требовать отделения невроза тревоги от неврастении; ибо если его отклонить, то нельзя будет также оставить в силе с таким трудом достигнутое и столь необходимое для теории неврозов разграничение неврастении и истерии.
Вена, декабрь 1894 года
© 2010, ООО «Психоаналитик, психолог
Носова Любовь Иосифовна ».
Все права защищены.